Соло

Он покачал головой.

— Здорово. Разве я не сказал тебе уходить?

— Ты всегда посылаешь меня. Я была бы уже на полпути к Юкону [территория на северо-западе Канады — прим. перев.], если бы на самом деле слушалась тебя, — я как следует зевнула. Если бы не было так прикольно подкалывать его, тогда я бы с большой вероятностью перестала это делать. Причем с вероятностью, близкой к нулю.

— Ты так и не сказал, действительно я уволена или еще нет.

Он изогнул брови, ожидая ответа.

— А как ты думаешь, Лена?

— Я думаю, несмотря на все то, что срывается с твоего языка, ты продолжаешь мне платить. А деньги решают все.

Он ничего не ответил.

— А еще я думаю, что если я в самом деле уйду, то ты будешь скучать по мне, Джимми Феррис.

На мгновение запутанная, нуждающаяся частица меня жаждала, чтобы он согласился, что было полным безумием. Мне нужно вырезать эту глупую частицу и сжечь ее, убрать из своего тела. Потому что не сомневаюсь: она сделает со мной то же самое. Любое нелепое желание, возникающее после нечто похожего на нежную эмоцию со стороны Джимми, было большой ошибкой. Его нельзя рассматривать в качестве объекта привязанности, к тому же какие бы то ни было слабинки в его характере были зарыты глубоко внутри давным-давно руками той суки эпических масштабов, его матери. И помимо прочего быть одному намного лучше, думаю, мы оба знаем об этом. В связи с ситуацией, в последние дни нам просто случилось проводить время вместе. Наверное, так было лучше, чем справляться в одиночку.

— Да неужели? — он одарил меня равнодушным взглядом. — Почему бы тебе не уйти, после чего мы и узнаем?

Я улыбнулась.

— Заметано.

Глава 4

Два дня спустя…

— Что? — спросил Джимми, не отрывая глаз от телевизора. На экране вовсю бушевал хоккей, какая-то одна команда играла против какой-то другой. Нет, мне, правда, было побоку, кто с кем там играл.

Уже прошло два дня с момента нашего возвращения в Портленд, и мы вернулись к обычной рутине, только с одним или двумя небольшими поведенческими различиями.

— А? — спросила я, водя пальцами по экрану своей электронной книжки.

— Ты продолжаешь странно на меня смотреть.

— Нет, я не смотрю.

— Да, ещё как, — разозлился он, бросая на меня беспокойный взгляд, который я заметила краем глаза. — И делаешь это целый день.

— Ничего подобного. Ты всё выдумываешь.

Ничего он не выдумывал. С того самого дня в Кёр-д’Ален всё изменилось. Я изменилась. Я не могла смотреть на него, слушать его или находиться рядом с ним без своей соответствующей реакции, хотя искренне её не хотела. Вопреки надеждам, мои чувства не исчезали. Вместо этого, они, казалось, крепко осели, внедряясь всё глубже и глубже в моё сердце и разум. Все проблески его души и его проблемное прошлое безвозвратно изменили моё отношение к нему. То, как теперь я смотрела на него и то, как часто. Горькая правда заключалась в том, что эта ужасная идиотская влюблённость или, чем бы это ни было, скорее всего, отражалась на моем лице каждый раз, когда я к нему поворачивалась. Именно так, не иначе.

— Я не собираюсь снова срываться или типа того, Лена, — сказал он. — Успокойся.

Пауза.

— Да не-е, я знаю. Насчёт этого я не переживаю.

— Тогда перестань уже смотреть на меня, — проворчал он.

— Да не смотрю я! — возразила я, тайком бросая на него взгляд.

Он сильнее вжался в угол дивана, а его красивое лицо нахмурилось. Джинсы и чёрный пуловер без воротника «Хенли» были обычным домашним нарядом Джимми. Сильно сомневаюсь, что на модели этот наряд смотрелся бы так же хорошо. У парня был врождённое чувство стиля и классный вид. А я с волосами, в беспорядке завязанными на макушке, и с очками на кончике носа, скорее всего, выглядела как кандидат на роль кошатницы. Дайте мне выводок котят и образ готов.

Я отложила электронную книжку, бросая чтение, как гиблое дело. Когда он был в комнате, у меня, по-видимому, случался сбой концентрации из-за четырёхлетнего воздержания от сладенького. Но ещё и потому, что на самом деле на то была определённая причина.

— Ты не перезвонил своему брату.

— Хм-м.

— Он звонил два раза.

Он пожал плечами.

За окном текли крошечные ручейки из дождевой воды, а вдалеке светил уличный фонарь. Типичная погода для этого времени года. Лишь от одной мысли, каково будет оказаться на улице, меня пробирала дрожь.

— Могу принести телефон, если хочешь, — сказала я. — Я как раз собиралась пойти попить.

Он пригладил волосы ладонью.

— Почему ты тут? Обычно по вечерам ты сидишь в своей комнате.

— Мое присутствие представляет проблему?

— Я такого не говорил. Просто интересно, что изменилось?

Куча всего изменилось. Куча, ещё кое-что и немного прочего, с большей частью которого я до сих пор пыталась разобраться. Ни одного чёткого вывода пока что не наблюдалось. Я могла немного приврать, сказав, что не переживаю за него. Он вроде как был в порядке. Но это не означало, что мне нужно перестать за ним присматривать. Похороны и его огромный срыв до сих пор оставались свежими в памяти.

— Ничего не изменилось, — солгала я. — Наверное, мне просто стало скучно одной.