Соло

Проблема в отжимании заключалась в том, что оно в большой степени напоминало акт занятия сексом. (В лежачем положении. Хе-х). Весь этот пот, напряжение мышц, поднимание и опускание спины и бёдер. Как отвратительно. Отжимание следует запретить. А ещё, мне, правда, нужно с кем-то перепихнуться или хотя бы найти кого-нибудь, способного удерживать мои руки при себе. Может, я достигла пределов физической развращённости и изголодалась по прикосновениям. Боже, надеюсь, так и есть. То, как он держал меня на похоронах, пробудило определённые желания, которые я, к сожалению, не могла сама удовлетворить. И то, что мы тусовались вместе, делу не помогало. У нас вошло в привычку каждую ночь проводить в обществе друг друга, споря, кому выбирать что смотреть.

Это было мило. Слишком мило.

Прошлой ночью, когда я вошла в гостиную, он действительно почти улыбнулся и перебрался в свой уголок дивана. Словно ждал меня или вроде того, предвкушая моё появление. Наверное, я не так всё поняла. Я неловко улыбнулась, присела и просмотрела четверть футбольного матча, прежде чем собралась с мыслями — настолько я была удивлена. Даже если я и ошибалась, это был как раз подходящий момент, чтобы нарушить запрет на мужчин, секс и романы. Или, хотя бы, на его часть — с мужчинами и сексом. Я не могла перестать таскаться за Джимми, слово влюблённый подросток. Проблема в том, что время, проведенное с ним, оказывало успокаивающее действие. Утоляло потребность в общении или тоску по друзьям, которых я оставила позади, когда несколько лет назад решила отправиться в большой плохой мир. Когда всё пошло коту под хвост.

Если бы он не был так хорош. Я скрестила ноги и сжала бёдра. На его футболке выступали пятна пота, а прилипшая ткань очерчивала каждую мышцу вдоль и поперёк. Блин, а их у него было много, взять хотя бы руки...

— Лена!

— Что?

— Прекрати.

Я закрыла рот.

— Ты всё время смотришь на меня, и от этого у меня мурашки по коже. Я больше так не могу.

О боже, он прав.

Я не могла совладать с собой, то и дело смотрела на него. А когда не могла смотреть, то думала о нём. В основном о том, что не хочу ничего к нему чувствовать, но это всё равно происходит. Я влюблялась в него. Вообще-то, если быть предельно честной, то это случилось ещё в Кёр-д’Алене. Мое дурацкое сердце пропустило удар, словно подтверждая признание. Все глупые чувства, что я к нему испытывала, с каждым днём становились сильнее, выталкивая последние остатки здравого смысла.

Так не должно продолжаться.

Я не могу снова наступать на те же грабли.

— Я должна уйти, — пробормотала я. Бросить его — всё равно, что выковырять свое сердце пластиковой ложечкой, но что я могла поделать?

Он замер.

— Что?

— Я хотела сказать... что устала и что усердно работаю. Думаешь, легко возиться с твоей почтой?

— Никто не просил тебя возиться с письмами от моих фанов. Ты сама взялась за это дело.

— Ну, я же не могу просто целый день ходить за тобой, ничего не делая. Мне нужна умственная стимуляция.

Раздражённо простонав, Джимми, как гимнаст, вскочил на ноги. Ну и выпендрёжник. Я готова поспорить, в постели он был офигенный. Хотя нет, скорее он относился к категории самовлюблённых любовников, слишком увлечённых своим отражением в зеркальном потолке, чтобы заметить, что творится перед их носом. Поэтому урагану между моих ног следовало угомониться.

Между его бровей появились маленькие морщинки.

— Объясни-ка мне, как просмотр фотографий с танцующими в нижнем белье девицами оказывает тебе умственное стимулирование. Мне нужно это услышать.

— Они не все такие. Некоторые довольны милы, и просто хотят от тебя фотку с автографом или ответа из разряда «спасибо, что написали мне, рад, что понравился альбом». А ты их игнорируешь. Это грубо.

— С ними могут разобраться менеджеры. И если ты устала, то пойди вздремни, и исчезни с глаз моих, вместе со своими странностями.

Он посмотрел на меня так, будто меня оставили не по ту сторону стен в психлечебнице. Что вполне справедливо, правда.

— Ладно, — я ударила по клавиатуре, закрывая ноутбук. — Так и сделаю.

— Господи, ну у тебя в последнее время и настроение. Похуже моего.

Я издала смешок.

— Джимми, неужели ты только что на самом деле пошутил про себя?

Уголок его рта немного приподнялся. Боже милостивый, это что, был намёк на ямочки? Мой пульс взлетел, как фейерверк на Четвёртое Июля. Я охренеть как обожаю ямочки. Их так и хочется лизнуть, настолько они божественны.

— Лена, — прорычал он.

Я тут же стала влажной.

— Извини. Я просто... а это что ещё такое?

Я замерла и принюхалась. В комнате витал странный дымный запах, исходящий от мускусного пота Джимми, вперемешку с остатками его одеколона. Я уже подумала, что у меня разыгралось воображение, но нет. Сердце ушло в пятки. Судя по происходящей картине, ничего хорошего в этом не было.

— Ты о чём? — спросил он.

— Запах сигарет, — стоя на месте, я принюхивалась к воздуху у стола. — Он исходит от тебя.

Он присел на корточки.

— Не понимаю, о чём ты.

— Ещё он исходит от твоей куртки.