Соло На Два Голоса (СИ)

Видимо, гены сильнейшая штука, учёные не врут. С самого голопопого малолетства Дениска был стопроцентно самодостаточным и предпочитал играть в детской один. Он - сам! - года в три стал упрямо и настойчиво закрывать свою дверь и ужасно сердился, если кто-то из взрослых нарушал его общение с игрушками и книжками. А как, скажите на милость, можно было не нарушать одиночество совсем крохотного малыша? Как не проверять его каждые десять минут - всё ли в порядке? Вот каждые десять минут мы и имели топанье ножкой, сжатые кулачки и сердитый окрик "Ну, заклой зе двель, заклой, я не лазлесаю отклывать!" Вот так. В три года. Что было дальше, можно себе представить... Словом, стучать в свою комнату Дениска приучил всех взрослых в три года. В три! Это вообще уму постижимо?

Молодец. Мой сын! Нам всегда с ним было легко вместе, понятно и всё очевидно. А его отец... и следующие мои мужья и мужчины... ну, куда им. Они не потянули сразу таких двоих: любителей одиночества, закрытых дверей и абсолютной независимости. Они не смогли бы с нами ужиться, впрочем, как и мы с ними. Да с нами никто не смог бы ужиться! Ведь это ненормально для большинства людей: два обожающих друг друга человека сутками могут не выходить из своих комнат, не видеться, не разговаривать друг с другом. Им довольно знать, что они друг от друга через стенку и всё в порядке.

Иногда, может, глубокой ночью или светлым днём, две тени пересекутся, случайно столкнувшись в полутёмном коридоре, неловко ткнутся друг в друга поцелуем, на мгновение сожмут друг другу ладони, успеют шепнуть в ухо "люблю тебя! иди поешь! у тебя голова не болит? тебе надо выспаться..." - и вновь шарахнутся обратно по своим кельям. Или, бывает, изредка совпадёт время их трапезы. Тогда они непременно поболтают за столом, и за четверть часа общения успеют узнать те детали жизни другого, какие необходимо знать, чтобы представлять существование родного существа во всём объёме и не тревожиться за него. Мало кому дано понять, что такой образ жизни - счастье для них обоих. Для нас обоих...

Когда он решил ехать в Штаты, когда так удачно и стремительно повернулась судьба и ему предложили грант (он биолог и, как выяснилось, очень способный и перспективный), я ни словечка не сказала против! Но если кто-то думал, что не рыдала потом три дня и три ночи, уткнувшись в подушку, которую после пришлось выбросить, потому что она вся насквозь пропиталась слезами и соплями, то этот кто-то - дурак.

В аэропорту, когда Дениска должен был идти на посадку, он никак не мог отцепиться от моих рук, которые мял в своих громадных ладонях, и бормотал, будто бредил: "Мама, мама, мамочка, мама! Как же я тебя оставляю? Мама, мама, мамочка... Разве так можно? Мама, мама..."

Мне кто-то будет что-то такое рассказывать про любовь, которой я якобы не знаю, поэтому живу "не как все люди" и люблю одиночество? А что знаете про любовь вы? Вы слышали когда-нибудь это "Мама, мамочка, как же я тебя оставляю?". Да девяносто процентов "правильных мам" на этой планете такого даже представить себе не могут! Да-да, как раз из тех, кто любят в доме детский смех, запах пирогов и большое субботнее застолье. Декорации любви. Уж такие декорации! Но не затерялась ли она сама, любовь эта, - и навеки! - во всём блеске столового семейного серебра?

Кстати, для меня есть один безусловный тест на совместимость. За всю мою жизнь его прошёл только Денис. Испытание под названьем "право на слёзы". Близкие люди друг от друга всегда устают - хотя бы временами. Даже эти, которые с пирогами и вечным праздником семейных ценностей и первобытным страхом перед понятием "одиночество". Но ведь и у них бывает - вдруг кончается лимит на общение, случается перегрев социальных экстравертных систем и включается сигнальная лампочка "дайте мне побыть одному". Дайте отдохнуть, дайте тишины, дайте часик покоя. Естественно, иначе их разорвёт, сломает чужая энергия, топчущая копытами их собственную.

Кроме того, близкие люди знают друг друга до кончиков мизинчиков, все их привычки, манеры и пристрастия. И иногда они, эти манеры-пристрастия, внезапно могут раздражать или просто надоесть. Ну, или минутка такая нехорошая случилась, а любимый муж - любимый же! - как обычно, деликатно рыгнул после плотного, с любовью приготовленного и весьма затейливого обеда. И любящая, добрая, дивная, терпеливая, самая лучшая в мире жена вдруг захотела надеть ему опустевшую тарелку на голову. А сверху постучать половником. Да так постучать, чтобы тарелка раскололась пополам, а ещё лучше - разбилась на мельчайшие кусочки, и пусть бы он, сука, моргал своими гляделками и отплёвывался от фарфоровой крошки, козлище рыгающее! Он что - не может сдерживаться? Почему я могу?