Соло на грани

Хен Мин стоял боком к отцу. Гибкая розга обивала икры, но мальчик только крепче закусывал губу. Плакать и просить прощения не позволяла гордость. Да и бесполезно было – отец с готовностью добавлял удары, если ему что-то не нравилось.

Рядом всхлипывала Ирида, и ее слезы обжигали сильнее ударов.

Эра стояла молча, не сводя глаз с наливающихся кровью полосок на ногах недавнего соперника. А когда наказание закончилось, повернулась к отцу:

– Я здесь не останусь! Не хочу.

Но ее отец был неумолим:

– Это не обсуждается. Только здесь ты станешь настоящим бойцом и сможешь защитить сестру.

– Но отец!

– Эра, хватит с меня твоих истерик. Иди к матери.

Нахмурившись, девочка отошла.

* * *

– А помнишь нашу первую встречу? – Хен Мин осторожно поправил наброшенную на плечи Эры легкую куртку.

– Ты хотел сказать – драку?

– Ну, я пытался быть вежливым, – усмехнулся Хен Мин.

Они сидели в крохотном садике. Эре разрешили выходить, и она честно ковыляла через весь двор, опираясь на руку старого друга. А потом долго не могла отдышаться от боли. Бинты все так же стягивали тело, и при перевязках девушка чуть не теряла сознание. Но с момента, как она пришла в себя, от нее не слышали даже стона.

– Со мной? Не смеши. Ты считался только с Ири!

– Ты тоже, намдонсэн.

– Айщщщ, – прошипела Эра. – Еще раз назовешь меня младшим братишкой, станешь хеном!

– Не буду больше! – потрепал ее по голове Хен Мин.

– Айщщщ, – снова показала недовольство Эра.

– До сих пор не любишь, когда к голове прикасаются?

– Ага. Неприятно. Хен Мин… прости.

– За что? – удивился он.

– Да все за то же. Это ведь я тогда ту драку спровоцировала. А досталось тебе.

Эра отвела рукой упавшую на глаза прядь и, чуть склонив голову, посмотрела на собеседника. У Хен Мина защемило в груди.

Сестры, полные противоположности по характеру, имеющие совершенно разные привычки, тем не менее очень походили друг на друга. Выражение глаз, милая полуулыбка, поворот головы… словно отражения.

Хен Мин прикусил губу. Боль отрезвила. Вместо Ириды перед ним сидела Эра.

– Ты отрастила волосы…

– Ты тоже… изменился. Знаешь, тебе так больше идет, – протянув руку, она растрепала ему укладку.

Ириде нравились длинные волосы. Она изводила сестру требованиями делать прическу, а не стричься «под мальчика». Но Эра пропускала все просьбы мимо ушей, а после вообще побрилась налысо и выбила на голове сложную татуировку. Когда Ирида увидела, на кого стала похожа сестра, она замолчала на несколько дней. И, судя по припухшим глазам, плакала ночами. Хен Мин готов был придушить Эру своими руками, но девушка словно не замечала ни настроения сестры, ни гнева побратима…

С того дня он сам начал отращивать волосы, враз став приверженцем традиционной прически. Ирида с радостью взялась помогать, расчесывая два раза в день и собирая непослушные пока вихры в хвост с помощью кожаного шнурка.

Больше всего на свете Хен Мин стал ценить эти короткие моменты, превратив их в ритуал, в священное действо. Но вскоре Эра нашла применение длинным прядям, немилосердно хватая за волосы в спаррингах, которые частенько устраивал отец.

Сначала Хен Мин возмущался подлым приемом. Но отец только посмеивался, поощряя наглую девчонку.

– Ты постигаешь древнее искусство, сын. А ей быть в центре реального боя. Если Эра будет действовать по правилам, долго не проживет. Ктулху не придерживаются этикета.

Как хотелось Хен Мину хорошенько поколотить нахалку. Но он слишком хорошо усвоил тот урок отца. А когда подрос, понял, что доводить Эру – значит совсем забыть о совести. Ей предстояло стать Примой, воином, ведущим сражение на тонкой струне, разделяющей жизнь и смерть.

Как только Хен Мин осознал это, противостояние прекратилось. Эра могла доводить его сколько угодно, юноша оставался невозмутимым, как придорожный камень. Постепенно и девушка успокоилась. Она все меньше задирала побратима, и даже шутки ее стали не такими жестокими.

– Я нарушила твои дурацкие правила? Извини. – Эра отдернула руку. – Честно, не хотела обидеть.

– Ничего, – улыбнулся Хен Мин и наклонил голову, чтобы ей удобнее было трепать волосы.

Но Эра отвернулась:

– Это… из-за Ири, да? Из-за нее?

Хен Мин промолчал. В день, когда он узнал, что ее больше нет, он сам отрезал себе волосы. Сейчас они, заплетенные в косу, лежали в ларце. Он доставал его, когда становилось совсем плохо, и перебирал пряди, вспоминая.

– Извини. Опять лезу не в свое дело. Как всегда.

Хен Мин улыбнулся и провел кончиками пальцев по отросшим волосам Эры:

– Это ведь тоже… из-за нее?

– Ей нравилось. Но я никогда не прислушивалась к ее желаниям.

Это было неправдой. Но рассказывать, как он злился, когда Ирида бежала со своими бедами к сестре, а не к нему, не стал.

– Не вини себя. Эра, ты…

– Не вини? А кого я должна винить, скажи? Я была там, я слышала мелодию, я вошла в резонанс со всей Гаммой… и с этим ублюдком тоже. И знаешь что? Я почувствовала неладное. Я должна была успеть!

– Это не твоя вина, – только и смог повторить Хен Мин.