Соло на троих

Вслед за тем слогана удостоились продавцы жалюзи, света, а также производители офисной мебели. Последним, правда, пришлось наклепать еще пару буклетов. За фирменную речевку они категорически отказывались платить стульями. Предлагали бумагодержатель…

Так проходили дни. Ирка с утра до ночи висела на телефоне – искала заказы. К вечеру язык ее распухал. Губы тряслись. И без того бледное лицо делалось бело-зеленым.

Нам с Полиной доставалось не меньше. Ведь, прежде чем клиент попадет в наш офис, нужно было создать у него иллюзию стабильности как-то иначе. Например, заставить его думать, что у нас большой штат сотрудников и каждый на своем месте трудится в поте лица.

Итак, пока Ирка вела свои переговоры, мы с Полей обеспечивали шумовое оформление. Для этого нами задействовались все имеющиеся технические средства. Вполголоса включалось радио, настроенное специально на прозаическую волну. Голос монотонно бубнящего диктора, начитывающего «Человека Амфибию» или «Доктора Живаго», вполне мог сойти за разговор по параллельному телефону. Беспрестанно работал принтер – мы зарядили на печать целиком «Братьев Карамазовых». Причем гоняли туда-сюда в целях экономии десять, от силы пятнадцать листов писчей бумаги. Я еще подумала как-то: вот бы сохранить для истории эту компакт-версию знаменитого романа! После всего Полине оставалось только изо всех сил барабанить по компьютерным клавишам. Да время от времени шурша газетами, выкрикивать: «Ха! Вы только взгляните, как безграмотно составлено эссе! Сразу видно, что работал не профессионал!»

Я же во время начала разговора обычно стояла неподалеку от Ирки, грохоча ложкой о пустой стакан. Выждав минутку, приближала губы к самому телефону, произнося:

– Ирина Владиславовна, ваш кофе.

Потом пулей вылетала в коридор и уже оттуда орала слегка измененным голосом:

– Ира! Раскадровку роликов тебе или Зиськину?

– Прошу прощения, – мурлыкала Ирка в трубку и, прикрыв ладонью, начальственно отвечала: – Неси в креативный отдел!

Несомненно, человек на другом конце провода был уверен, что разговаривает с самой маститой рекламной конторой Москвы. Наверное, это-то всех и отпугивало. Ни для кого не секрет, какие цены ломят зажравшиеся рекламщики!

Между тем с финансами у вышеупомянутой публики становилось все хуже. Те слабенькие сделки, которые мы иногда проворачивали, кормили, скорее Карла Борисыча с его непомерно возросшей мздой за наше пребывание в центре столицы. Кроме того, существовал и ряд других издержек, без которых в нашем деле было не обойтись. Так что в конце концов для нас наступили голодные времена. Вдобавок ко всему за последний месяц мы порядком поизносились. Процесс зарождения достойной идеи требовал серьезных усилий. В думах и творческих муках мы не спали ночей. И хотя коллективная бессонница нас сплотила, но нанесла несокрушимый удар по здоровью. А главное – по девичьей красоте. Выглядеть мы стали так, как фарш для диабетиков. То есть пропущенными через мясорубку несколько раз.

И вот, когда мы уже окончательно пали духом, когда переговоры по телефону утратили былую мощь, а я лишь по инерции продолжала кричать: «Ирина Владиславовна, возьмите свой кофе в креативном отделе»… Ирка, повесив трубку, вдруг неожиданно сказала:

– Есть!

– Что есть? – не поняла я.

– Что есть, то есть, – продолжала нагнетать Ирка.

– Да что есть-то? – в азарте я даже сдвину с места стул, обычно закрывающий на подоконнике непрезентабельное пятно.

– Господину Лихоборскому нужна целая рекламная кампания! – торжественно объявила Ирка. – Причем срочно. Он готов заключить контракт с нами хоть завтра!

– Слушай, Дорохова! Ты меня еще слушаешь вообще?

Я встрепенулась.

И, как ни странно, снова оказалась в «Погребке». Ирка негодующе раздувала щеки. Очевидно, к концу сороковой минуты она усмотрела в моем остекленевшем взоре нечто противоестественное.

Я решила обидеться. Так всегда проще замять конфуз.

– Что значит «слушаешь»? А у меня есть выбор?

– Ну, и о чем я только что говорила? – сощурилась Ирка.

Я замешкалась. Откуда мне было знать?

– Ты прям, как наша географичка в школе. Она тоже, бывало, ляпнет какую-нибудь дрянь, а потом пристает полдня, чтоб хоть кто-нибудь это за ней повторил… Давайте не будем терять время! Надо что-то решать с Лихоборским.

Иркины брови удивленно полезли вверх:

– А мы разве последние полчаса не этим занимаемся?

– Нет! – отрезала я. – Последние полчаса ты говоришь о том, какая ты крутая!

– И еще предпоследние пятнадцать минут… – с нажимом произнесла Поля, – ты рассказываешь про очень интересную методу какого-то всемирно известного американского маркетолога.

Сразу видно, что Поля, в отличие от меня, при разговоре присутствовала.

– Да! – бодро подхватила я. – Про американского маркетолога! Но я надеюсь, его фамилия не Лихоборский?

– Нет, у него другая фамилия, – Ирка тяжко вздохнула. – Слушайте, девки, я устала доказывать, что нам нужен этот контракт.

– И не доказывай! Все равно не докажешь. Говорю тебе: Лихоборский – маньяк!..