Соломенные куклы

— Как для покойника должен быть гроб, так и для куклы — дом.

Вера странно покосилась на Афанасия, и он, заметив этот взгляд, усмехнулся:

— И от непогоды укрытие. Чтобы солома не загнила, и куклы сохранились получше и подольше.

— А-а! Ну конечно же! Как я сама не догадалась? — просияла улыбкой Вера и продолжила изучать домики и их соломенных обитателей. Она приблизилась к крыльцу, где возле двери стояла высокая мужская кукла в старинном костюме и с ожерельем из баранок на шее. Вера уже протянула руку, чтобы потрогать хлебобулочные изделия и убедиться, что они ненастоящие, когда прямо из-за её плеча раздался хриплый голос деда:

— Не трогай кукол, дочка.

Вздрогнув от неожиданности, девушка отдёрнула руку и обернулась. Она даже не услышала, когда Афанасий успел к ней так незаметно подобраться. Его старческие выцветшие глаза влажно блестели из-под кустистых седых бровей, на которые была надвинута соломенная шляпа.

— Покойника ты ведь трогать не стала бы, да? Вот и кукол не трогай. Как в музее, дочка. Смотри, да руками не трожь.

— Хорошо, — миролюбиво согласилась Вера. — Мне просто показалась эта кукла очень знакомой. Мы с мужем остановились в гостевом доме на краю деревни. Так вот наш хозяин носит точно такой же костюм. Один в один.

Вера махнула рукой в сторону куклы, на которой был надет чёрный вышитый жилет поверх полотняной рубахи, высокие сапоги и картуз с блестящим козырьком.

— Раньше многие так наряжались, — фыркнул Афанасий. — Идём дальше, дочка. Я покажу тебе самых стареньких наших кукол.

Он бодро зашагал вперёд, мимо невысоких изб и их соломенных обитателей, безмолвно наблюдавших за гостями. Вера послушно шла следом, озираясь, хотя ей было не по себе от пустых лиц, лишённых любых намёков на глаза, нос или уши. Она даже спросила деда, почему принято делать кукол именно такими — пугающе безликими.

— У нас бытует поверье, что в куклу без лица не может вселиться злой дух, — объяснил старик и, шагнув с тропки в кусты, продолжил оттуда: — А вот мы и пришли, дочка. Тут стоят самые старые наши избы и куклы. Многие, конечно, не такие аккуратные, как раньше, хоть мы и подновляем солому, следим как можем.

Вера нырнула в густые заросли травы, прошла за Афанасием и вскоре разглядела под сенью небольшой рощицы ветхие дома, которым явно была не одна сотня лет. Разросшаяся зелень укрывала их до самых крыш, срубы покосились, где-то брёвна разъехались, открыв широкие щели. Здесь явно бывали нечасто, всё выглядело совсем не так, как на той солнечной поляне.

Здешние куклы смотрелись устрашающе. Тёмная прогнившая солома разлохматилась, руки и головы съехали на бок, где-то плеши оказались заботливо залатаны, но прежний опрятный вид было не вернуть.

Хотя Вера старалась идти след в след за стариком, но в какой-то момент слишком засмотрелась по сторонам, зацепилась ногой за корягу в траве и рухнула прямо в заросли лебеды. Очки слетели и мгновенно затерялись в окружающей зелени. Ойкнув, Вера на четвереньках принялась их искать, пока не нащупала рукой в траве что-то твёрдое — башмачок.

В частоколе сочных стеблей лебеды прямо перед Верой стояла детская фигурка, сделанная из соломы. Она была совсем невысокой, и разросшаяся трава надёжно скрывала её от случайных взглядов. На кукле висело почти истлевшее голубое платье, соломенные волосы были заплетены в две косички, одна из которых сгнила и распалась. А ещё маленькая забытая всеми девочка крепко прижимала к груди деревянную лошадку.

Вера прищурилась, пытаясь чётче рассмотреть игрушку, ведь та как будто была ей знакома. Но увидела она кое-что совсем иное: ей показалось, что на руках девочки, где солома истрепалась сильнее всего, проглядывали желтоватые голые кости.

— Дочка, упала, что ли? — внезапно раздался у неё над ухом обеспокоенный голос Афанасия. — Дай помогу тебе подняться!

Он сноровисто подхватил девушку под локоть, ставя её на ноги, и не давая полноценно разглядеть куклу. Вера сомневалась, показалось ей увиденное или всё же нет.

— Тут очки мои где-то…

— Да вот они лежат. — Дед наклонился за очками и отдал их девушке. — Ты смотри, как ты себе здорово колено-то рассадила. Кровь идёт.

Вера переключила всё внимание на разбитую коленку, которая в самом деле сильно кровила. Сразу из ниоткуда нахлынула боль, а мысли о кукле девочки с лошадкой отошли на задний план.

— Пойдём, дочка, в мой дом. Тут поблизости. А уж у меня найдётся, чем кровь остановить. Идём.

Афанасий с неожиданной для своего возраста силой взял Веру под локоть и повёл её мимо обветшалых тёмных домов в очередной бурелом. Вскоре показалась крошечная вытоптанная полянка, где стояла одинокая избушка, выглядевшая совсем не так, как остальные дома на острове. Это была обжитая изба со строительными инструментами, небрежно сваленными у крыльца, и стогами сена возле боковой стены, накрытыми брезентом от влаги.