Соломенный Человечек

— Знаете, он… еще тогда, когда был собой, всегда говорил, что Вы — лучший из лучших. За исключением деталей, все — точно… Мы приехали.

Психолог вышел из машины. Оглядел горизонт, где уже брезжил хмурый свет утренних сумерек.

— Не похоже, чтобы это место принадлежало вашему ведомству, — заметил он.

— Оно и не принадлежит нам, — ответил военный, хлопнув дверцей, — Оно принадлежит вполне респектабельному и уважаемому Лесотехническому НИИ. За исключением этого корпуса, и еще пары помещений, — запирая машину, он кивнул на несколько больших, грибообразных вентиляционных шахт, торчавших из-под земли, — Вы ожидали мрачных застенков? С часовыми, караульными собаками, казенной мебелью, колючей проволокой и пыточными камерами?

— Вы забыли про вышки с прожекторами и пулеметами по периметру, — ответил Психолог, невольно улыбнувшись. Разведчик плохо вписывался в собирательный образ своих коллег по службе, столь любимый масс-медиа в последнее время.

— Но почему он не забыл сказку после стирания памяти? — спросил разведчик, поднимаясь вместе с Психологом по ступенькам, ведущим в вестибюль.

Они задержались у стеклянного турникета, пока военный скармливал карточки с опознавательными чипами автомату.

— А разве сказка относится к прошлому или к личности? Она хранится на другом уровне памяти. Где-нибудь вместе с содержанием прочитанных книг, выученных наизусть стихов и услышанных историй. Вспомните — вы сами удивлялись, что он не забыл, как работать с картой. Он знал все заранее. Он не зря заканчивал мой факультет. Ему стерли память о нем самом, но остальное не тронули. В том числе и сказку. Сказка уцелела.

— А как он ее запомнил? Она ведь длинная, — автомат турникета щелкнул и мигнул зеленой лампочкой, — Я слышал ее от него раза четыре. Он ни разу не сбился, хотя, конечно каждый раз пересказывал ее своими словами.

Скучавший на исходе длинной ночной смены, дежурный без тени любопытства посмотрел на двух посетителей невесть откуда взявшихся на проходной в этот до отвращения ранний час.

— В этом — вся прелесть решения. Попросите десять человек пересказать вам Кэрролла. Каждый непременно сделает это своими словами. Но Алиса все равно останется Алисой, Зазеркалье — Зазеркальем, а, побежав за Белым Кроликом, Вы попадете в нору. Сказка о Соломенном Человечке — это набор ключей, намеков, связанных в одно целое. И необязательно помнить это дословно…

Они по диагонали пересекли мраморно-стеклянный вестибюль.

— Мне не дает покоя другое, — сказал Психолог, останавливаясь у лифта, — Совсем другое.

— Что именно? — спросил разведчик, нажимая кнопку.

— Как он смог понять, что это — ребус, а не просто сказка? Вот это действительно загадка. Наверняка уцелела не только эта сказка, но и остальные сказки и истории, которые он когда-то слышал или читал.

Он выбрал именно эту, неправильную, неказистую, нелогичную сказку из всех остальных.

Почему?

* * *

— У нас примерно, — разведчик посмотрел на часы, — два с половиной часа. До начала… работы, — он потянулся к выключателю.

— Тут достаточно светло, — покачал головой Психолог. За эту ночь он успел устать от яркого света. Разведчик пожал плечами.

Психолог сделал несколько шагов между столами.

Слепые глаза плоских мониторов. Дремлющие на специальных подставках — чтобы не нужно было далеко тянуться — телефоны. По-змеиному выгнутые шеи настольных ламп.

Шаги гулко отдавались в утреннем сумраке безлюдного офиса.

Офиса… Несмотря на усталость, Психолог улыбнулся. Вот уж действительно. Помещение больше всего походило на стандартный офис, какой-нибудь преуспевающей фирмы.

— Профессор… — нерешительно спросил у него за спиной военный, — Есть ли надежда вернуть ему память? Хотя бы частично?

— Где он сидел? — спросил Психолог.

— Вон за тем столом, — разведчик показал на стол у одного из окон и зашуршал жалюзями.

Стало светлее.

В разных концах офиса стояло несколько сейфов. Вместо привычного FM-приемника или музыкального центра, на тумбочке у стены стоял большой КВ-приемник. Явно морского образца.

Психолог потер виски, пытаясь сосредоточиться.

— Что теперь? — поинтересовался военный, присев на краешек одного из столов, — Вы распотрошили его квартиру… Заставили меня привезти Вас сюда. Уж не знаю, какой магией вы заворожили мое начальство, что оно разрешило вам доступ. Что Вы ищете?

Психолог задумчиво потеребил перекидной календарь на ближайшем к нему столе. Пошевелил ручки в сделанном из снарядной гильзы карандашном «подстаканнике». Достал оттуда маркер.

Все что у него было — зыбкие, неубедительные догадки. Интуиция. И ничего больше.

Нет! Не только! Еще у него была уверенность в своем ученике.

— Я не знаю что искать, — честно признался он, — Точнее я не знаю, как это «что-то» должно выглядеть, — торопливо поправился Психолог, — Это только мои догадки. Мы не один десяток лет приводим в порядок людей, побывавших в пыточных камерах и в одному Богу известно каких жутких местах. Мы привыкли справляться со многими вещами, которые казались неизлечимыми.

Но с психомицином столкнулись впервые.