Соломка и Зверь

Она ляпнула, не подумав. Спохватилось, когда стало поздно.

Зверь словно вскипел, стремительно вскочил и моментально выпустил клыки. Открыл рот, судорожно хватая воздух.

- Я НЕ МОГУ! – заревел он и наклонился вперёд. На руках блеснули острые когти. Крик был таким громким и неожиданным, что можно было оглохнуть.

Потом раздался грохот и звон. На пол полетела посуда – графин с водой звякнул и раскололся, истекая, как кровью, прозрачной водой, тарелки упали и их поверхность пошла трещинами, а поверху уже летела скатерть, которую зверь дёрнул следом. Хлебная корзинка отскочила вбок, рассыпая хлебную нарезку, и уткнулась в горшок с цветами.

- Я НЕ МОГУ!

Его глаза снова горели чем-то безумным, сверкали, как предупреждающие сигналы, как угли, которые сейчас вспыхнут лесным пожаром и уничтожат гектары леса.

Как будто бежишь со всех ног – а впереди то ли обрыв, то ли яма с кольями на дне, а остановиться уже не можешь.

Зверь наклонился, обхватывая ладонями края стола и надавил.

Дерево застонало и с громким звуком треснуло.

Соломка увидела над его раздувшимися от усилия плечами зал, в котором началась паника. Женщины вскрикивали и бежали, неуклюжие на своих каблуках, придерживая неприлично задранные длинные платья. Мужчины в основном стояли вытянувшись, как суслики, насторожено наблюдая за тем, как Гнат крушит ресторанную мебель.

Хрясь! Обломки стола разлетелись в стороны, и Соломка оказалась сидящей на стуле посреди пустого места, в самом центре хаоса.

Теперь слов у Зверя уже не получалось, только какое-то неразборчивое рычание лилось из горла. Когтями он полоснул себя по груди. Бежевая ткань разошлась, потом белая – как слои торта… потом показалась кровь.

Соломка подняла глаза, и поймала его взгляд. Загнанный. Вот какой он был. Загнанный.

Для неё ужин был всего лишь неудобством. Но для него это было нечто настолько мучительное, необъяснимое, что просто убивало.

И что? - ненормально отстраненно подумала она. Кажется, Зверь собирается разорвать себе грудь? Но вот он опустился, или скорее рухнул на корточки, как тогда, в бункере, и вцепился когтями в пол.

Плитка заскрежетала. Люди бегали, кто-то визжал. Зверь снова закатывал почерневшие глаза, теряя разум, и по всему выходило, что ужин, мягко говоря, не удался.

Но при всём сотворённом он её и пальцем не тронул. И даже больше – не попытался. А вот себя очень даже тронул.

Настолько сильной была боль? Что с ним происходит?

Это она? Ненависть? Жжёт его изнутри, не находя выхода?

Соломка вдруг разозлилась. И хотя ранее за собой она не замечала каких-то рискованных или необдуманно глупых поступков, ну, кроме моментов столкновения с этим самым зверем, сейчас сделала именно глупость – бросилась к Гнату и вцепилась руками в его плечи. Заглянула в глаза, заставляя зверя зарычать сильнее.

- Я – не он! – крикнула Соломка. – Я – не он! Не смей так на меня смотреть! Я не он!

Твердила, как заклинание. В голове слишком много всего намешалось, на заднем фоне звучал монотонный гул, заглушая звуки, включая собственные крики и чужое рычание. Вокруг словно ничего не было, так что когда появился Тартуга и стал что-то кричать, растягивая их в стороны, а потом вёл её куда-то, держа за руку, а следом другие звери тащили Гната, всё оставалось беззвучным, как немое кино. А потом её посадили в машину, а Зверя погрузили в фургон – и уехали.

И только по дороге Соломка постепенно стала приходить в себя и нарастала громкость звуков – работающий двигатель, тихая музыка, автомобильные сигналы.

Она сидела впереди возле ведущего машину Тартуги, на заднем сиденье пристроился адвокат Оглай собственной персоной.

В горле першило, и пришлось пересиливать себя, чтобы спросить:

- Куда мы едем?

Тартуга глянул в зеркало заднего вида – Оглай тут же дёрнулся вперёд и подсунул ей папку с какой-то бумагой.

- Подпиши, что не имеешь к Гнату претензий.

Соломка взяла ручку и подписалась. Какие там претензии? Испытывай она подобную боль, объект этой самой боли снесла бы к чёртовой матери с дороги и ни разу бы не пожалела.

- Так что произошло?

- План не вышел. Ужин не удался. – Ответил Тартуга.

- Что с ним случилось?

Тартуга снова глянул через зеркало на Оглая.

- Нервный срыв, - бодро сообщил тот тем самым инертным адвокатским тоном.

- Куда вы меня везете?

- В наш город.

Прикинув, Соломка поняла, что ей наплевать, куда её везут, лишь бы оказаться подальше от ресторана, а в идеале - остаться бы одной в помещении с кроватью.

Город Племени не имел названия и очень напоминал обычный комплекс таунхаусов, разве что забором странным обнесен. Но какая кому разница?

Тартуга припарковался у одного из домов, открыл чёрную входную дверь и предложил выбрать любую спальню на втором этаже, кроме той, в которой мужские вещи – это его спальня.

Соломка молча поднялась, зашла в первую попавшуюся комнату, упала на кровать и отрубилась.

***