Соломон Кейн и другие герои

В усадьбу она больше не возвращалась, но вскоре после отъезда прислала почтой деньги, которыми ее снабдили в дорогу. В городе узнали, что в Калифорнии она вышла замуж. Никто с тех пор не покупал дом. Как его оставила мисс Элизабет, так он и стоит по сей день. Правда, с годами белые бродяги растащили утварь. Ни один негр не решился бы приблизиться к поместью.

— А что обо всем этом думают люди?

— Большинство считает, что мисс Элизабет маленько тронулась умом, пока жила в одиночестве. Некоторые верят, что Джоан, молодая мулатка, не сбежала, а спряталась в лесу и отплатила ненавистным Блассенвиллям, убив мисс Селию и трех сестер. Ее искали, прочесали весь лес с собаками, но так и не нашли. Будь в доме потайная комната, служанка могла бы прятаться в ней… если она вообще имеет отношение к этой истории.

— Не могла она там прятаться столько лет, — пробормотал Грисвел. — И вообще, тот, кто скрывается в доме, — не человек.

Бакнер крутанул баранку, и машина свернула на едва приметную дорогу, петлявшую среди сосен.

— Куда вы меня везете?

— В нескольких милях отсюда живет старый негр. Хочу с ним потолковать. То, с чем мы столкнулись, выходит за пределы понимания белого человека. Черные в таких делах разбираются лучше. Этому старику лет сто. Когда он был мальчишкой, хозяин обучил его грамоте, а после, получив свободу, он попутешествовал больше, чем иной белый. Говорят, он знает тайны вуду.

Услышав это слово, Грисвел вздрогнул и обвел тревожным взглядом зеленые стены леса. Запах хвои смешивался с ароматами незнакомых трав и цветов, но все перебивал запах гнили и плесени. Вновь Грисвела захлестнула ненависть к этим темным, таинственным лесам.

— Вуду, — пробормотал он. — Совсем забыл об этом. Никак не связывал черную магию с Югом. Мне всегда казалось, что колдовство присуще только кривым улочкам приморских городов, остроконечным крышам, состарившимся еще до той поры, когда в Салеме вешали ведьм; туманным сумрачным аллеям и паркам Новой Англии, где бродят черные кошки и иные твари. Но то, с чем я встретился здесь, — эти угрюмые сосны, заброшенные плантации, загадочный черный народ, легенды о безумии и ужасе — все это гораздо страшнее, чем фольклор Нового Света. Боже, какие неведомые опасности таит этот континент, который глупцы называют юным!

— Лачуга старика Джекоба, — объявил Бакнер, притормаживая.

Грисвел увидел поляну и маленькую хижину, притаившуюся в тени огромных деревьев. Здесь росли не только сосны, но и стройные кипарисы, и кряжистые дубы с седыми космами мха на стволах. За хижиной начиналось болото, покрытое обильной растительностью; оно терялось в лесной мгле. Над глинобитной печной трубой курился синеватый дымок.

Следуя за шерифом, Грисвел поднялся на крошечное крыльцо и вошел в распахнутую дверь, висевшую на кожаных петлях. В лачуге царил полумрак, немного света проникало в единственное окошко. У очага сидел сутулый негр и смотрел на котелок с кипящей похлебкой. Когда появились белые, негр покосился на них, но не встал. Он выглядел невероятно старым: лицо сплошь изборождено морщинами, а глаза, темные и живые, то и дело затягивались пеленой — казалось, всякий раз, когда его мысли уносились куда-то вдаль.

Бакнер указал Грисвелу на плетеное кресло, а сам уселся на грубую скамью.

— Джекоб, — сказал он напрямик, — пора нам поговорить. Я знаю, тебе известна тайна поместья Блассенвиллей. Прежде это меня не касалось, но нынче ночью в доме убили человека. Если ты не скажешь, кто там прячется, вот этого парня могут повесить.

Старик посмотрел на Бакнера, и глаза блеснули, а затем туман сгустился, словно у него в памяти поплыли облака давно минувших лет.

— Блассенвилли… — произнес он звучным, богатым интонациями голосом, не похожим на говор местных жителей. — Гордые они были, сэр. Гордые и жестокие. Нынче никого не осталось. Кто на войне погиб, кого на дуэли прикончили. Это я про мужчин… Некоторые умерли здесь, в поместье… В старом поместье… — Речь негра перешла в невнятное бормотание.

— Так как насчет поместья? — нетерпеливо спросил Бакнер.

— Мисс Селия была самая гордая из них, — пробормотал старик. — Самая гордая и жестокая. Черные ее ненавидели, а Джоан — пуще всех. В жилах Джоан текла кровь белых людей. Джоан тоже была гордая. Мисс Селия била ее кнутом, как рабыню.

— В чем тайна поместья Блассенвиллей? — настойчиво повторил Бакнер.

Пелена исчезла. Глаза старика чернели, как колодцы в лунную ночь.

— Что за тайна, сэр? Не понимаю.

— Понимаешь. Все ты понимаешь, Джекоб. Я хочу знать, почему негры сторонятся этого дома.

Старик помешал в котелке.

— Жизнь всем дорога, сэр, даже старому негру.

— Кто-то грозился тебя убить, если проговоришься? Я правильно понял?

— Не «кто-то». Не человек. Черные боги болот. Мою священную тайну охраняет Большой Змей — бог над всеми богами. Он пошлет младшего брата, и тот поцелует меня холодными губами. Маленький брат с белым полумесяцем на голове. Я отдал душу Большому Змею, а в награду он научил меня делать зувемби…

Бакнер напрягся.