Соломон, колдун, охранник Свинухов, молоко, баба Лена и др. Длинное название книги коротких рассказов

У одной женщины был муж, который любил томатный сок. За один вечер он выпивал литр сока, и жена выпивала литр сока, и так продолжалось пятьдесят лет. Когда он стал умирать в семьдесят пять лет, жена призналась ему, что с детства ненавидит томатный сок.

Одна женщина курила с четырнадцати лет, и все у нее не ладилось с мужчинами. То был молодой любовник, то старый любовник, но всем она говорила, что ни за что не бросит курить. Но когда она в тридцать девять лет вышла замуж, муж попросил ее бросить курить, и она курить бросила.

Розовые шторочки

Мне один известный писатель говорил, чтобы я не сочинял про бога, потому что поймут единицы, а слава и признание если и придут, то только после смерти. Поэтому я пишу про комодных слоников, розовые шторочки и стиральную машину «Вятка-автомат».

Наваляю, сижу и думаю: «Удалось или не удалось, затронул ли высшие материи или не затронул?» Если задел, то все черкаю карандашом, а если нет – то радостно повизгиваю и жду признания.

Вера

Мой друг поэт Сеня пил, матерился, совершал многие глупости, о которых не жалел, а иногда баловался травой и героином. На своих выступлениях он собирал многотысячные залы последователей, которые делали все то же самое, но под музыку и ритмическое бормотание стихов. Толпы кричали: «Сеня, Сеня!», а он хлопал ладонью по достоинству и орал: «Вы слышите меня, бандерлоги?» Бандерлоги кидали бутылки и радостно ревели.

Однажды он попал в передрягу и заболел, а спасся чтением священных книг, посещением старцев и глубокой исповедью. По выходе из болезни Сеня полностью пересмотрел свою жизнь, отказался от излишеств и написал свои знаменитые три божественных цикла, которые вошли в богословскую энциклопедию начала двадцать первого века.

Иногда я встречаю Сеню, и он, приобнимая меня, говорит: «Ты знаешь, Славик, сколько сейчас собирают мои концерты? Тридцать человек!». Я в ответ вытягиваю лицо и непонимающе мигаю глазами.

Чехия

Мы ездили по Чехии и смотрели архитектуру, но в основном пили пиво. Пиво в Чехии разных сортов: светлое, темное, бархатное, кипарисовое, с горчицей и прочее. Мы заедали его кнедликами, потому что сушеной рыбы на закуску в Чехии нет. Зато на стенах баров висят кружки на гвоздиках. Мы хотели из них попить, а это оказались кружки постоянных посетителей. Они заходят в бар, снимают свою посуду со стены и наливают туда пиво. Потом сидят и едят вепрево колено – за копейки нога кабана. Однажды мы ехали на автобусе и позвонили в бар заранее – так уже за полчаса до нашего приезда хозяин Вацлав стоял на улице при входе с полотенцем и вепревым коленом. Мы вышли и поразились, а потом напились и спросили Вацлава:

– Что же ты перед нами бегаешь и унижаешься, мы же танки в Прагу в 1968 году ввели?

– Э-э-э… Танки ввели – танки вывели. Что еще заказывать будете?

Тузик

«У нас на Кубани, – рассказывал дед, – был пес Тузик. Жил в конуре глубиной полметра, потому что все из глины, а он рыл лапами, и получалась яма. Кормили его только хлебом: утром полбуханки, вечером полбуханки. И только я из борща иногда вынимал сало, и Тузик слизывал его с ладоней. Поэтому был худющий, но добрый. Дождь идет, все куры спрячутся от воды у него в будке, а Тузик на крыше сидит и мокнет. Не хочет их выгонять. Тогда выходила мать и жердью гнала кур в курятник, а собака благодарственно лаяла. Еще Тузик выл по ночам и громко гавкал, чтобы показать свою работу.

Он прожил у нас восемь лет и убежал, когда приблудившийся щенок повесился. Щенка в курятнике привязали, а он через насест перекрутился и повис. Тузик посмотрел, расстроился, перегрыз веревку и убежал».

Возврат кредита

В нашем банке дают кредиты населению. Без залога и поручителей, хотя и небольшие. Когда пьяные и довольные мужики приходят за деньгами, то они не знают, что сообщение об этом уходит не только в базы данных, но и в семью родственникам. Мужики вечером берут кредит на год, а утром приходят их жены и все возвращают. Они кричат операционисткам: «Вы кому даете, вы что, не видите, что это пьяные мужики, а вы им деньги суете. Поимейте стыд».

Сашка

Сашка с детства воровал и грабил, почти не учился и продавал анашу. На первой анаше он неплохо заработал, но потом всех забрали, и его направили в Благовещенское СИЗО. Он сидел в двадцатиметровой камере, где расположили сорок два человека, и слушался каждого движения воров в законе. За полгода сидения Сашка подрастерял былую романтику, а запах параши, у которой он спал, навсегда въелся в его кожу. На суде ему дали два года условно, и он долго благодарил судью за неожиданно свалившееся счастье.

Теперь Сашка работает бульдозеристом на строительстве Бурейской ГЭС, получает двенадцать тысяч рублей в месяц и очень рад жизни.

Сам рисовать буду