Соломон. Забытая нежность

Осмотрев комнату пристальным взглядом, я решила больше не вставать. Сосредоточила внимание на том, как монотонно капал какой-то раствор из баночки, и прозрачная жидкость плавно добиралась до моей вены по тонкому проводку. Не знаю почему, но эта картина завораживала и успокаивала. Я не собиралась больше вставать, пусть в меня вольют хоть тонну лекарств, главное, чтобы я быстрее выздоровела. Стала прежней Аней, которая смогла бы вернуться на работу и к своей Маше. Необходимо было что-то решать с жильем. С родителями. У нас с Машей теперь не было ни вещей, ни крыши над головой, ни родственников – ничего, кроме документов и небольших сбережений, что я успела отдать сестре, когда выталкивала ее через окно на улицу из горящего дома.

Дверь распахнулась, и на пороге появилась женщина в белом халате.

– Проснулась? – заботливо спросила она, подошла к капельнице и отсоединив меня от проводов, вытащила иглу из вены.

Я поморщилась от неприятных, но вполне терпимых ощущений.

– Ну вот, – улыбнулась медсестра. – Выглядишь уже значительно лучше. А то вздумала подвиги совершать.

– Когда меня выпишут? – прямо спросила я.

Женщина внимательно на меня посмотрела, будто я созналась ей только что в том, что была душевнобольной.

– Спросишь у врача на обходе. Самое страшное позади. Тебе очень повезло. Отделалась небольшими ожогами на руках. Только дымом надышалась сильно. Интоксикацию получила.

Я снова посмотрела на руки. Да, ожоги заживут, главное, что сама осталась жива.

– А девочка? Пожар был…

– Соболезную…

В голове зашумело.

Я вдруг увидела перед собой зияющую черную пропасть, в которую мне захотелось броситься. Ведь я отчётливо помнила слова медсестры, что девочка приходила меня навещать. Якобы с отцом. Но ведь отец… Неужели она обманула меня? Специально?

– Вы меня обманули? – догадалась я. – Что с Машей? Где она? – мой голос сорвался на крик, который больше походил на писк. Я чувствовала подступающую истерику.

– Так, успокойся. Я уже говорила, что с девочкой все хорошо. Придут они с отцом. Вот как наступит время для посещений, придут. Но твои родители – мужчина и женщина погибли. Их не спасли, – грустно проговорила женщина.

Я шумно выдохнула, ощущая подобие легкости в груди. Нет, конечно, смерть родителей – ужасное горе! Какими бы мама и папа ни были людьми, но они были нашими родителями. И я даже, если бы знала наперёд, что сама пострадаю, когда пошла за матерью в огонь, то ничего бы не изменила в этом решении. Они ведь не всегда пили, и когда-то мы были счастливой и хорошей семьёй. Но я, честно сказать, и не помнила того времени. Наверное, это осталось в далёком детстве. Сначала они пропили квартиру в Воронеже, и мы перебрались в это подобие дома в Рыбачий посёлок, где зимой было очень холодно, и невыносимые условия для жизни. Иной раз мне казалось, что я перенеслась в средневековье. Читала учебники по истории и даже отличий не находила. А вот теперь… Но главное, что моя Маша цела и невредима! Мне полегчало на душе от этой мысли и захотелось жить.

– Пожалуйста, – попросила я. – Если Маша и… ее папа придут, пропустите их.

Может быть, приехал мамин брат, узнал, что наш дом сгорел? И если так, то это окажется чудом, потому что я видела его только на снимках в семейном фотоальбоме. Удивительно, но подумав о такой мелочи, как снимок, я с ужасом поняла, что у меня совсем ничего не осталось от прошлой жизни. Фотокарточки или какие-то малозначащие личные вещи… все что хранилось в доме, который наверняка догорел дотла. Оставалось успокаивать себя мыслями, что сама жива и Маша не пострадала, и я решила почаще об этом вспоминать. Самое страшное, что могло случиться с человеком – это смерть. Все остальное поправимо.

Глава 7 Аня

Меня сморил сон или так на организм действовали лекарства, но слабость накатывала мягкими волнами и уносила куда-то далеко. Когда услышала тихий голос, похожий на Машин, вздрогнула от неожиданности и разлепила сонные глаза.

– Маша! – на глазах выступили слезы счастья, что с девочкой и в самом деле все хорошо.

– Аня! Ты проснулась! – пищал детский голосок.

– Лежи, не вставай, – попросил Соломон, заметив, что я собралась подняться с кровати.

Я перевела взгляд на мужчину, что стоял в дверях и смотрел на меня грустным взглядом. Но мне не хотелось, чтобы меня жалели.

Машка подбежала и обняла меня, чмокнула в щеку, а у меня от сердца отлегло, что она с Соломоном оказалась, а не в детдоме. Но только с какой стати он вдруг стал нам помогать? В голове не укладывалось, как Маша оказалась у него. Это он получается и был тем самым «папой»? А никакой мамин брат не приезжал.

– Анечка, я так испугалась… Я сразу побежала к дяде Игорю, он вытащил тебя из огня. Скорую и пожарных вызвали соседи, – сбивчиво тараторила сестра.

Я снова взглянула на мужчину, и что-то зашевелилось внутри. Не знаю, что это было, но раньше я ни к кому подобных чувств не испытывала. Отчасти это была благодарность, очень глубокое и преданное чувство, что не оставил нас в беде, спас меня и Машу никому не отдал.