Соломоновы острова

О событиях в Кванамбе заговорили газеты многих стран. В этих условиях британский министр колоний назначил официальное расследование инцидента. Его проводил Г. Мурхауз. Доклад, представленный Мурхаузом, свидетельствовал о многочисленных злоупотреблениях местных властей, что и вызвало столь острую реакцию коренных жителей. «Я боюсь, что в настоящее время, — писал Г. Мурхауз, — большинство туземцев смотрит на колониального чиновника лишь как на сборщика налогов или того, кто раздает наказания…»^{46}

Совершенно очевидной стала необходимость изменения системы управления протекторатом. Идею создания органов власти, пусть с самыми ограниченными функциями, из представителей коренного населения поддержали и некоторые жившие в протекторате европейцы. Священник одной из христианских миссий Рйчард Фоллоус даже призвал жителей островов Санта-Исабель, Саво и Нггела потребовать организации назначаемого совещательного совета. Его призыв нашел широкий отклик прежде всего на Санта-Исабель и породил движение, получившее название «кресло и линейка» (именно они — кресло и деревянная линейка — были символами местной власти). Однако колониальная администрация постаралась как можно быстрее ликвидировать движение, а Р. Фоллоуса выслала с Соломоновых островов.

Никаких сдвигов в системе управления протекторатом не произошло.

В 30-х годах колониальная администрация была представлена резидент-комиссаром и двумя-тремя чиновниками, непосредственно ему подчинявшимися, а также руководителями нескольких департаментов, местная администрация — двумя комиссарами и подчиненными им районными комиссарами (резидент-комиссар подчинялся верховному комиссару в западной части Тихого океана).

Верховный комиссар в западной части Тихого океана вводил местное законодательство на основании прав, данных ему британской короной.

Протекторат в это время был разделен на восемь административных районов, каждый из которых, в свою очередь, делился на ряд подрайонов (всего их насчитывалось 80). Связь между различными районами протек! о-рата была крайне плохой. Еще в 1921 г. был создан Консультативный совет, который к 1936 г. состоял из резидент-комиссара и семи назначаемых членов (не коренных жителей). В 1937 г. в колониальном управлении работали 42 европейца и 421 коренной житель.

Середина 30-х годов ознаменовалась новыми выступлениями местного населения против британской колониальной администрации. Особенно бурно развивались события на Гизо, где островитяне отказались платить личный налог. Они заявили, что колониальная администрация, взимая налоги, сама ничего не дает им, а на законные требования отвечает репрессиями. Лучше построить один-два госпиталя и школу, чем «содержать полк солдат, говорили жители»^{47}.

Но власти не нашли ничего лучшего, как арестовать и заключить в тюрьму 40 островитян.

Выступления коренных жителей начали все отчетливее приобретать политический оттенок: они требовали от британской администрации участия в Консультативном совете.

Колониальные же власти, по словам английского ученого С. Белшоу, были «повсеместно некомпетентны и ошибались». Когда движение протеста стало распространяться на другие острова — Санта-Исабель и Саво, администрация вновь применила репрессивные меры, лишь вызвавшие очередной прилив гнева у островитян накануне японского вторжения на Соломонов архипелаг^{48}.

Ярким выражением недовольства коренных жителей явилось уничтожение документов британской колониальной администрации после ее бегства из протектората перед приходом японских войск. «Невозможно представить себе ликование, — пишет С. Белшоу, — с которым были сожжены своды законов и разрушены здания после эвакуации европейского населения в 1942 г.»^{49}

Что касается экономики Соломоновых островов, то на всем протяжении истории существования протектората, вплоть до второй мировой войны, она оставалась на одном и том же уровне. Европейские плантационные хозяйства, главным образом по производству копры (ядро кокосового ореха), влачили жалкое существование. Они испытывали постоянную нехватку рабочей силы, поскольку условия труда на них были очень тяжелыми.

С годами эта проблема все более усложнялась. Если в 1928 г., по официальным данным, на плантациях работало 6016-человек, то в 1934 г. — лишь 3500. В последнем предвоенном отчете колониальных властей вообще ничего по этому поводу не говорилось.

В ГОДЫ МИРОВОЙ ВОЙНЫ