Соломоновы острова

Каноэ аборигенов окружили испанские корабли. Встреча была дружеской. Испанцев приветствовал местный вождь Билебанара. Один из членов экспедиции, описывая впоследствии внешность вождя, отмечал, что на его голове «было множество белых и цветных перьев, весь головной убор был сделан из них, очень белые костяные браслеты на запястьях, выглядевшие алебастровыми, и маленький щит на шее, который они называли такотако; его лицо было вымазано красками… Он попросил шапку, предлагая за нее в обмен один из своих браслетов. Произведенный обмен был ему, очевидно, приятен… Он и его индейцы начали танцевать. Подобного представления мы не видели никогда. Генерал попросил его сесть и спросил, как называется солнце, луна, небеса и другие вещи на его языке. И он назвал их. Мы быстро усваивали их язык, так же как и они наш… Они старались сохранить в памяти наши слова и просили нас учить их…»^{4}

Однако эти идиллические картины очень скоро сменились кровавыми сценами.

Жестокость де Гамбоа, посланного во главе испанского отряда на остров за продовольствием, привела к столкновениям. Отношения ухудшились. Надо сказать, что испанцы быстро утратили желание общаться с аборигенами, увидев, что никаких богатств на острове нет.

Чтобы получше узнать остров, испанцы построили бригантину «Сантьяго». На этом судне они не только обследовали береговую линию, но и открыли еще один остров, расположенный неподалеку от Санта-Исабель. Этот остров оказался значительно крупнее. Один из испанцев предложил назвать его Гуадалканал в честь родной деревни в Испании.

Испанцы попытались высадиться на берег, но аборигены встретили их столь враждебно, что путешественники сочли за лучшее вернуться на Санта-Исабель. После этого уже вся экспедиция отправилась на Гуадалканал.

Здесь испанцы вели себя точно так же, как и на Санта-Исабель. Опять они силой отнимали продовольствие у аборигенов, опять жгли деревни жителей, отгоняя их в глубь острова. 13 июня Менданья отдал приказ покинуть Гуадалканал.

После семидневного плавания корабли достигли большого острова. Испанцы назвали его Сан-Кристобаль. И вновь пришельцы стали силой отбирать продовольствие у островитян, вступая с ними в кровавые стычки. В течение всего времени пребывания испанцев на Сан-Кристобаль не прекращались их столкновения с местными жителями. Многие из солдат и матросов заболели. Испанцы впали в уныние. К тому же нигде они не находили ни золота, ни других драгоценных металлов. Никто не хотел больше оставаться здесь, и Менданья отдал приказ возвращаться. 11 августа 1568 г. корабли покинули острова, взяв курс к берегам Америки.

Обратный путь был не менее тяжел и опасен. Лишь 19 декабря показался американский берег.

Как ни старался Менданья представить успешной свою экспедицию, как ни разрисовывал блестящие перспективы колонизации открытых им островов, где находились, по его словам, несметные богатства, сравнить которые можно было лишь с сокровищами легендарного царя Соломона, испанские власти весьма прохладно отнеслись к рассказам капитана.

«По моему мнению, — сообщал один из чиновников испанской колониальной администрации в Южной Америке в письме королю, — они (открытые острова. — К. М.) не имеют большого значения, хотя они (Менданья и его спутники. — К. М.) говорят, что земля там богата; во время своего путешествия они не нашли ни специй, ни золота и серебра, ни товаров, ни какого-либо другого источника дохода, а все местные жители — дикари»^{5}.

Тем не менее за открытыми Менданьей островами утвердилось название Соломоновых. В отчете о плавании де Гамбоа писал уже о «Западных островах в южной части Тихого океана, обычно называемых островами Соломона».

Несмотря на то что у Менданьи теперь не было такой поддержки, как перед началом экспедиции (его дядя покинул пост вице-короля Перу, а преемник не жаловал капитана), он получил в 1574 г. королевский приказ организовать новую экспедицию к Соломоновым островам, взяв с собой 500 человек, а также коров, лошадей, свиней, овец. Мендапье надлежало создать на островах три укрепленных города. Ему жаловался титул маркиза, передавалась неограниченная власть над колонией, право чеканить золотую и серебряную монету (эти права оставались за его семьей в течение двух поколений).

В другом королевском послании, от 25 мая 1575 г., Менданье приказывалось произвести наблюдения за затмениями Луны, которые ожидались 26 сентября 1575 г. и 15 сентября 1578 г., чтобы правильно определить координаты Соломоновых островов и нанести их на карту.

Первый приказ был явно невыполним. Менданья не мог выйти из Севильи до середины 1576 г. и потому достиг берегов Панамы лишь в январе 1577 г. Там его вследствие интриг колониальной администрации неожиданно арестовали. Экспедиция сорвалась.