Солоневич

Беглецы из Суворовского союза рассказывали, что Хольмстон-Смысловский, бывший сотрудник абвера, свою контрразведывательную работу для рейха пытается представить в глазах эмиграции в виде патриотического служения во благо Родины. На самом же деле его контрразведывательное прошлое в Польше, Эстонии и России оставило кровавый след. В конце 1944-го — начале 1945 года, когда вермахт стал стремительно откатываться на запад, Хольмстон решил, что самое время предпринять шаги для ухода от ответственности, как это делали многие пособники нацистов. Новое войсковое образование — Первая русская национальная армия — внешне ничего общего не имело с «зондерштабом Р» и могло прикрыть его прошлое. Он полагал, что под русским национальным флагом будет легче выбраться на нейтральную территорию, получить убежище и дожидаться неминуемого, с его точки зрения, столкновения Советского Союза с западными союзниками. Свой замысел Хольмстон-Смысловский на удивление успешно выполнил. Он создал бутафорскую Русскую национальную армию, благополучно довёл её до границы со Швейцарией, а затем интернировал в Лихтенштейне.

Солоневичу было известно, что Хольмстон-Смысловский нередко ссылался на личное «благословение» русского генерала фон Лампе: мол, можешь использовать службу в вермахте в патриотических целях. Однако Солоневич знал и то, что фон Лампе в предвидении войны издал по линии РОВСа приказ, в котором разъяснил, что никаких весомых предпосылок для ведения борьбы по освобождению России в переживаемый исторический момент нет. В приказе подчёркивалось, что если кто-то захочет действовать, вступив в германскую армию, то должен помнить, что служит он германским целям. Многие члены РОВСа правильно поняли этот приказ и на службу к немцам не пошли. Смысловский сделал выбор в пользу Германии.

Двойственное впечатление у Солоневича оставили утверждения диссидентов-«суворовцев» о том, что полковник Хольмстон «самовольно» присвоил себе звание генерал-майора. Его ссылки на то, что немецкое командование подписало приказ в самом конце войны, были сомнительны. Бои шли на улицах Берлина, Гитлер, проверив цианистый яд на любимой овчарке, обдумывал своё политическое завещание. Капитуляция была неминуема. Вряд ли в этих условиях кто-то из высших чинов вермахта стал озабочиваться присвоением полковнику Хольмстону очередного воинского звания.

Недруги Хольмстона считали, что мундир генерала (заранее подготовленный!) потребовался ему для ведения переговоров с властями Лихтенштейна: так, мол, представительнее!

Конечно, выяснить истинность этих утверждений в условиях Аргентины было трудно. О любых попытках подобного рода Хольмстону стало бы известно. Он никогда не забывал о своей профессии контрразведчика и создал в среде русских эмигрантов разветвлённую сеть информаторов.

Говорили, что на эту специфическую работу Военное министерство Аргентины выделяло Хольмстону необходимые финансовые средства. Трудно сказать, знал об этом Солоневич или нет, но соответствующие слухи по «русскому» Буэнос-Айресу циркулировали. Правда, часто говорили не о военной контрразведке, а о тайной полиции. Если у эмигранта, устраивающегося на работу, была рекомендация генерала Хольмстона, никаких проблем не возникало. Члены Суворовского союза привлекались для изучения прибывавших в страну «дипийцев» с «советским прошлым» (таких было около семи тысяч). Если кто-либо из них посещал советское консульство или был замечен на премьере советской киноленты, то за ним устанавливали слежку. Самые проверенные люди Хольмстона вели наблюдение за советскими учреждениями в стране, используя для этого автотранспорт, предоставленный «Сексьон эспесиаль».

Не только Солоневич интересовался творчеством и личностью Хольмстона-Смысловского, но и тот, в свою очередь, тоже уделял постоянное внимание издательской и общественной деятельности Солоневича. Генерал не сомневался, что при определённых обстоятельствах писатель может возглавить русскую эмиграцию. И хотя Солоневич опровергал подобные домыслы, Хольмстон, будучи амбициозным человеком, не верил ему: как можно добровольно отказываться от лидерства?

Ещё большую тревогу Хольмстона вызвали сведения о том, что Солоневича видели в компании с «изменниками», покинувшими Суворовский союз. О скандально-разоблачительных выступлениях Солоневича в прошлом, его неуживчивости и неблагодарности Хольмстон был наслышан от бывших членов РОВСа, входивших в руководство Суворовского союза. Не готовит ли Солоневич какой-нибудь сенсации за его, Хольмстона, счёт, чтобы поддержать тираж «Нашей страны»? Пока Солоневич лоялен и приветлив при встречах, но кто знает, не маска ли это опытного газетного волка?

Хольмстон-Смысловский дал строгое указание: усилить наблюдение за издателем «Нашей страны», докладывать о каждом его шаге, заранее проверять через типографию содержание его газеты…