Солотчинский призрак (СИ)

– Я слышала это звук, когда Мария Михайловна новую шелковую юбку примеряла, такая есть у нее, с большими оборками. Вот они так же шуршали!

Иван Васильевич задумчиво опустился на стул. Как он раньше не догадался? Конечно, шелк (а тогда он был исключительно натуральный, не синтетика современная) – ткань жесткая, она может издавать шуршащий звук. Он вспомнил шелковую юбку, которую любила надевать его тетушка, живущая в Петербурге. Так вот эта юбка тоже шуршала, о передвижениях женщины можно было узнавать по этому своеобычному звуку.

Получается, что к преступлению причастна женщина? Однако ему плохо представлялось, что все эти таинственные преступления совершила сама Мария Михайловна. Во-первых, у нее не было мотива. От финансовых потоков она и так могла отлучить любого. Во-вторых, вряд ли пожилая женщина могла нанести такой внушительный удар камнем. В-третьих, женщина хоть и пожилая и скорее всего не совсем здоровая, но не страдающая хромотой. Опять же немного низковата она для следов, оставленных лаптями на всех местах происшествий.

– А запах? Ты про запах ничего не вспомнила? – вернулся следователь ко второму обстоятельству.

– Нет, вот если только… – девушка нерешительно замялась.

– Ну, ну!

– Похоже на то, как в комнате у Николая Сергеевича пахнет.

Но это следователь и так уже знал. Бывший дипломат навез в комнату различных восточных штучек, в том числе и различные благовония, временами он даже зажигал ароматические палочки. Поэтому в комнате стоял специфический запах. Больше пострадавшая ничего вспомнить не могла. Следователь опять сделал попытку узнать, зачем девушка заходила на кухню накануне убийства гувернера. Но и на этот раз у него ничего не получилось. Девушка упорно молчала, отворачивалась к окну. В палату опять заглянул врач, и опять пришлось уходить. Иван Васильевич поблагодарил девушку, отдал гостинчик, которому Дуня очень обрадовалась, и пошел к себе в суд. Надо же иногда и на работе появляться.

Сидя у себя в кабинете, Зазнаев еще раз обдумывал результаты следствия. «Вначале мы подозревали дворника, потом у нас подозрение пало на Вернова, сейчас внимание привлекла Настя и даже сама Мария Михайловна. Подозрительно и молчание Дуни, но вряд ли ее стоит рассматривать как организатора всей фантасмагории, ее саму ударили по голове, явного мотива у нее нет, в отличие от Вернова или Насти. Но против всех них нет полного однозначного комплекта улик. Мотив сейчас самый серьезный у Насти – денег нет, впереди скучное замужество. Наследство даст ей серьезный шанс найти более интересного жениха, переехать в столицу, вести светскую жизнь. Но могла ли эта хрупкая девушка нанести удар ножом? А Мария Михайловна? Гувернер был убит одним верным ударом. Не женским ударом. Впрочем, бывали у меня и такие случаи, когда женская рука отправляла человека на тот свет, особенно когда речь идет об аффекте. Из ревности у меня каких только дел не возникало! А устроить ловушку на Лысой горе? Это женское дело? В принципе с таким женские руки могли справиться. По любому ниточка на картине явно из шали Насти, а мотив Марии Михайловны вообще не прослеживается», – рассуждал Иван. Тут он вспомнил, что еще не успел до конца разобрать бумаги, которые изъял у Вернова. Пока он прочитал только пару писем. До остального не дошли руки. Он решил продолжить эту работу, но в кабинет постучали.

– Войдите, – пригласил Иван Васильевич.

На пороге возникла знакомая фигура урядника из Солотчи:

– Ваше благородие, я доложить. У меня на участке опять несчастье.

– Где? Опять в Солотче?

– Да, снова в имении Сабанеевых, опять убийство. Мужчину ножом ударили.

***

У Зазнаева тоскливо сжалось сердце. Неужели несчастье случилось с его другом Железмановым? Неужели он смог разгадать тайну имения, и убийца его опередил?

– Кто? – почти крикнул Иван Васильевич.

– Монах из Солотчинского монастыря, отец Сергий. Он регулярно бывал в доме Сабанеевой. Сегодня его нашли на тропинке, которая ведет от монастыря к дому Сабанеевой.

– Кто нашел?

– Молодой человек, который живет в доме Сабанеевой. Этот, как его…

– Железманов?

– Да, он вроде как гувернер у мальчика, внука Сабанеевой. Вот они утром гулять пошли в лес и обнаружили.

Пришлось собираться, искать полицейского врача и снова ехать в Солотчу. Очевидным было только одно: Вернов не мог совершить это преступление, он находился в это время в камере. Не самое приятное алиби, но зато стопроцентное.

Тело монаха к приезду следователя уже успели увезти из леса. Жара, рядом ходят люди, поэтому Железманов, который вообще старался не выходить из образа гувернера, не стал особо возражать, чтобы тело отвезли в монастырь. Он только настоял, чтобы место, где лежало тело, обложили веточками, обозначив положение трупа. А также поставили старосту, чтобы он отгонял всех любопытных.

Петр Андреевич встречал коллегу у ворот. Вид у него был потерянный.

Зазнаев отвел его в сторону.

– Ты его обнаружил?

– Да, мы с Павликом пошли на Лысую горку и когда проходили по этому месту, то услышали стон. Я смотрю, в стороне что-то темное, подошел, а тут отец Сергий лежит и стонет.