Соловей-Разбойник

Подвал выселенного дома на улице Зорге

В подвале Соловей появляется уже в кожаном пальто Грека, с его золотыми зубами и «маузерами» в руках.

Нищая. Это вы?!

Соловей. Я.

Первый нищий. Неужели встретились? Объяснились?

Соловей. Вы оказались правы – он не умел говорить.

Первый нищий. Тогда каким образом?..

Соловей. Я его зарезал и ограбил. Или наоборот говорят?

Первый нищий. Форма в таких случаях не играет роли, главное – содержание. Но зачем вы взяли его зубы?

Соловей. Себе вставлю, чтобы понять наконец – кто я.

Первый нищий. И кто, как вы полагаете?

Соловей. Злодей, каких свет не видывал. Но мне это нравится.

ГУВД города Москвы. Кабинет начальника управления

Н7. История поучительная и не лишена романтизма, но мне так и непонятно – какой именно вариант документирован?

Майор. Все документированы.

Н7. Разве это возможно?

Майор. Еще как. Все пунктик к пунктику.

Н7. Тогда чем вы можете объяснить некоторое различие в этих историях и откуда, елки-палки, все-таки появился этот Соловей?

Майор. Сие покрыто абсолютной тайной.

Н7. То есть?

Майор. Пять лет назад Соловей весь архив МВД спалил дотла.

Н7. А жилищная контора по месту прописки, архивы учебных заведений, отдел кадров, в конце концов?

Майор. Все названные документы были собраны как раз в архиве. По распоряжению тогдашнего руководства. Все до бумажки собрали, ввиду серьезности.

Н7. Не может быть?!

Майор. Не может, но сгорело. В одном из вариантов мистического толка этому есть более или менее приемлемые объяснения. Хотите выслушать?

Н7 (решительно). Нет. Я проведу собственное расследование.

Майор. Не теряйте время даром.

Н7. Время, это единственное в чем я не лимитирован. У вас есть свидетели по какому-нибудь особенно шумному делу Соловья?

Майор. Все тюрьмы забиты, но, кажется, с двумя вам стоит поговорить в первую очередь. Правда, один в больнице.

Тюремный кабинет для допросов

Н7 успел разложить на столе перед собой пухлую тетрадь для записей и диктофон, когда в кабинет вводят престарелого уголовника. По знаку Н7 надзиратель освобождает уголовника от наручников и удаляется.

Н7. Знакомиться не будем, не пригодится. Сразу перейдем к делу.

Уголовник. Лады, сынок. Переходи.

Н7. Что вы можете сказать про устранение гражданином Соловьевым гражданина Прохорова, в банде которого вы числились много лет?

Уголовник. Чего тут скажешь, сынок, – пришел Соловей на сходку и порешил Прохора из маузера. Задрушлачил в паклю.

Н7. Просто взял и пришел?

Уголовник. Сынок, Соловей не гуля, крыльев не имеет. Ногами пришел.

Н7. Разве ваши сходки не охраняются? Почему Соловей взял и пришел на сходку конкурирующей банды? Куда охрана смотрела?

Уголовник. Сынок, какая охрана против Соловья?

Н7. Перестаньте меня все время называть «сынок». Какой я вам сынок?! Изъясняйтесь внятно и по делу.

Уголовник. Хорошо, племяш, дело было так.

Улица перед зданием цирка на Цветном бульваре. На афише надпись «Шанхайский акробатический балет»

Севастьян под руку с Изабеллой Юрьевной следуют от театра к машине. За рулем автомобиля сидит Молот.

Соловей. Пластичный, однако, народ эти китайцы.

Изабелла Юрьевна. И умный. Понимают, что русский балет им не по зубам, и свой балет придумали.

Соловей (согласно кивая). Не по зубам. У них ноги короткие. К слову, Изабелла Юрьевна… Мы с вами уже пятый год плечо к плечу по жизни шагаем, и как честный человек я вынужден предложить вам интим.

Изабелла Юрьевна (заливаясь звонким смехом). Бросьте, Севастьян Григорьевич. Чего-чего, а интима мне хватает. Да и потом, религиозные убеждения не позволяют.

Соловей (изумленно). У вас?! Религиозные…

Изабелла Юрьевна (немного обиженно). Да, у меня. Религиозные. А что тут такого?!

Соловей (немного смущенно). Да нет, ничего. Просто поразился широте ваших интересов.

Изабелла Юрьевна (кокетливо ткнув пальчиком в грудь Соловью). Но все равно спасибо, Севастьян Григорьевич, за внимание. Вы прямо шиллеровский романтик.

Усадьба Соловья на Гнилых ручьях