Соловьёв, я тебя ненавижу!

– Всё хорошо. Нам повезло, что наши три красавицы, – последнее слово директор сказал с сарказмом, глядя на девиц, что всё устроили, – прямо под камерой устроили расправу.

После чего директор нажимает на пульт, и на экране зажигаются те самые сцены, когда девчонки пинали меня. Отворачиваюсь. Там и без моих взглядов явно видно, кто, что и над кем делает.

– Встречный вопрос: о чём вы думали? – он смотрит на нарушительниц, а я остаюсь спокойной.

Мне хватило пережитого вчера.

– Мы хотели её проучить. И никак не думали, что она нажалуется, – гневно бросает Анжелика, смотря на меня с таким ненавистным и с таким презрительным взглядом, что не выдерживаю и нервно хихикаю.

– Я сказала об этом только Соловьёву. И то – на эмоциях, – равнодушно отвечаю. Пусть продолжают ненавидеть меня за то, что я всё ещё с ним общаюсь.

Их показательная порка, как ни странно, дала отрицательный эффект. Если до этого несчастного мальчика я отталкивала, потому что он раздражал своим существованием, то теперь я согласилась на дружбу с ним.

Первое впечатление бывает обманчивым.

– Другой вопрос к тебе, Елизавета. О чём ты думала, когда пыталась скрыть правду от взрослых? – теперь директор наседает на меня. – Почему не рассказала родителям? Учителям?

– Справедливости ради, – перехожу я на высокомерный тон и начинаю свою гневную тираду: – хочу отметить, что они устроили это всё вчера. Мне было невыносимо страшно, больно… мне и сейчас страшно и больно, – ком подходит к горлу, я уже с ненавистью смотрю на этих «взрослых». – Вы требуете, чтобы я в истерике после случившегося бежала к вам? Рассказала, что меня решили проучить таким странным способом? Думаете, я знала, что там стоят камеры? Да и вообще, если бы за меня Соловьёв не вступился, вы уверены, что вы бы поверили мне, а не этим трём девицам, имена которых я даже не знала?! Я вообще-то здесь новенькая, которая не задержится здесь больше, чем на несколько месяцев выпускного класса. Да вы бы отмахнулись, как от ненужной проблемы!

Замолкаю и щурюсь. Взрослые молчат. Вера Дмитриевна кусает губу, словно я наступила на её больную мозоль. Словно я, чёрт возьми, угадала!

– Но… камеры… – бурчит директор, не зная, что и добавить.

– Повторюсь: откуда я о них знала? Тут девушки-то, которые одиннадцать лет здесь учатся, о них не знали. А новенькая прошаренная и умная, ага, – я готова скатиться в настоящую истерику, потому что никто не может меня понять или помочь.

Какие же взрослые… напыщенные индюки!

– Я позвоню твоей маме, – наконец, говорит Вера Дмитриевна, отчего у меня душа в пятки уходит.

Только не ей…

Эпизод 18: Разговор с мамой

Иванова

Мама приехала в течение получаса. Девчонки всё ещё сидели в кабинете директора, а маму Вера Дмитриевна пригласила в свой.

Сижу в коридоре возле кабинета классной. Похоже, проказницы сегодня из школы не выйдут: их родители могли приехать только вечером, это у меня мама всегда могла отпроситься с работы.

Неожиданно мой телефон вибрирует. Приходит смска от Ленки:

«Ты куда пропала? Нашла новых подруг и первую лубов?» – закатываю глаза, а затем, наплевав на всё, звоню и коротко пересказываю события вчерашнего дня. Подруга на том конце буквально звереет.

– Ух, я ща как приеду, оттаскаю Викторию за косы! – бурчит недовольно она. – Почему ты мне ничего не сказала? Я же рассказывала тебе о своей ситуации…

Закатываю глаза. Можно быть сколь угодно готовой к буллингу, слышать о нём со стороны, сочувствовать жертве, но когда ты сама становишься пострадавшей, то смотришь на всё это иначе.

– Может, ну его? Давай в субботу занятия прогуляем и нормально погуляем? Там в кино вышел фильм, который я хотела бы посмотреть, – пытаюсь перестать думать о плохом. Да и в школу идти после произошедшего совершенно не хочется.

Я честно не знаю, как собрала в себе силы сегодня. Похоже, я ушла учиться на автопилоте.

– Ты уверена, что тебе не нужна поддержка в лице меня? Я могу приехать хоть сейчас! – энтузиазм Ленки меня немного радует, но на её радость нет сил.

– Думаю, всё в порядке, – отвечаю подруге. – Жду, когда мама выйдет из кабинета классной. Кажется, это будет не самый приятный разговор.

– Держись там. Если что, я на связи и на подхвате!  – Ленка отключилась, а я вновь со страхом посмотрела на дверь.

Я гадала, каким будет наш разговор, потому что в последний раз мы действительно поругались, и я совершенно не хотела принимать маминых аргументов.

И я была готова защищаться и высказать ей всё, в том числе, как она была не права.

Дверь открывается, я вижу маму, невольно съёживаюсь и вдруг замечаю на её глазах слёзы. Она медленно подходит ко мне (или время в моей голове замедляется) и обнимает меня, тихо плача.

– Мама? – удивляюсь я.

Она садится рядом на корточки, и я вижу её сверху вниз.

– Прости меня, доченька, ты была права, – она вытирает подступившие слёзы. – Если бы я не настояла на том, чтобы ты перешла в школу, которая ближе, ты бы не попала в эту ситуацию…