Солженицын и Сахаров

ния, который позднее за издание "националистической" газеты был осужден в СССР на 25-летнее а затем еще на 10-летнее заключение, А. Д. Сахаров восклицает, что судьба таких людей, "напоминающая о судьбе узников средневековых тюрем, а в наши дни - несчастного Гессе - не может не потрясать" (С. 32). И чтобы не было никаких сомнений насчет случайности такого сравнения, Сахаров добавляет, что он "пишет о Гессе, зная о его соучастии в создании преступной системы нацизма, но пожизненное заключение почти эквивалентно смертной казни, которую я отрицаю принципиально, безотносительно к тяжести совершенных преступлений" (С. 32).

Я не знаю, что содержится в обвинительном заключении по делу Петра Паулайтиса или другого литовца - Людвига Симутиса, срок заключения которого заканчивается только в 1980 году. Но если верно то, что это люди, глубоко уважаемые их друзьями за честность и принципиальность, как свидетельствует Сахаров, то сравнение их судьбы с судьбой Гессе является, на мой взгляд, совершенно безответственным (я едва не сказал кощунственным). Вопрос о людях, страдающих за убеждения, которых А. Д. Сахаров называет "узниками совести", никак нельзя смешивать с вопросом о людях, помешенных в тюрьму или лагерь за свои тяжелейшие уголовные и военные преступления. Смертная казнь и пожизненное заключение вовсе не одно и то же, и слова о том, что эти наказания "почти эквивалентны" не делают чести ни логическому, ни правовому мышлению автора разбираемой брошюры. Как известно, в большинстве западных стран, где давно отменена смертная казнь, сохраняется пожизненное заключение или заключение на такие сроки, как 40, 50 или 99 лет. Несколько лет назад я вместе с А. Д. Сахаровым и другими учеными подписал обращение в Президиум Верховного Совета СССР с просьбой о законодательной отмене в СССР смертной казни. Однако сколько я помню, в этом обращений делалась ссылка на условия сегодняшнего мирного времени, ибо есть в жизни народов такие периоды, когда смертная казнь за особо тяжкие преступления кажется вполне заслуженной карой. Неужели надо порицать израильтян за казнь Эйхмана, а Хрущева и Булганина за казнь Берия или Абакумова? Неужели приговоры Нюрнбергского суда были слишком суровыми? Если следовать А. Д. Сахарову, то и Гитлер, Гиммлер и Геббельс могли бы сегодня спокойно жить среди нас, не приди им в голову мысль покончить жизнь самоубийством!

263

Еще раз о свободе эмиграции

В своей новой книге А. Д. Сахаров выражает еще раз свою солидарность с такими политическими деятелями США, как Генри Джексон и Джордж Мини, он опять выражает солидарность с Сенатом США, поставившим вопрос о торговле с СССР в прямую связь со свободой эмиграции из СССР. Более того, А. Д. Сахаров призывает Конгресс США не идти в этом вопросе ни на какие компромиссы, заранее объявляя их недопустимой "капитуляцией". Он пугает американцев, заявляя, что если они примут точку зрения своего президента Д. Форда или государственного секретаря Г. Киссинджера, склоняющихся к компромиссу, то "в любых других аспектах разрядки после позорной капитуляции уже нельзя будет противостоять советскому шантажу, долгосрочные последствия которого могут быть ужасающими" (С. 41). А. Д. Сахаров решительно осуждает европейские страны и Японию за то, что они не поддержали в вопросе об эмиграции американский Конгресс и предоставили СССР те кредиты, которые Советский Союз поначалу просил у США. Сахаров призывает все западные страны поддержать давление на СССР в вопросе об эмиграции, даже если для этого потребуется пойти на временные ограничения, "очень несущественные по нашим стандартам" (С. 42). Точка зрения А. Д. Сахарова, развиваемая в этом разделе его книги, странным образом противоречит его же собственным принципам. В конце своей работы А. Д. Сахаров подчеркивает, что он является "убежденным эволюционистом и реформистом". Не раз и в прошлом Сахаров заявлял, что в СССР, да и во всем мире возможны и желательны лишь постепенные изменения, являющиеся результатом не революций, а реформ. Но как же может реформист и эволюционист выступать против всякого компромисса, да еще при решении столь сложной во всех отношениях проблемы, как свободный выбор страны проживания? Как может он в этом вопросе требовать от США и западных стран проведения политики, выражаемой словами: - "или все, или ничего"?

Даже введение полной свободы передвижения внутри СССР требует времени и постепенности. Тем более это следует сказать о свободе передвижения в масштабах всего мира. Для начала нужно разделить хотя бы вопрос о праве на политическое убежище и вопрос о выборе места жительства по другим, не политическим причинам. Ибо между различными странами и кон

264