Солженицын. Прощание с мифом

А. И. Солженицын согласился на эту встречу не сразу. А когда встреча состоялась, В. В. Орехов, по словам Александра Исаевича преподнес ему подарок: «…показал мне… два-три письма моих! моим безусловно почерком, замечательно подделанные, и с моими выражениями (из других реальных писем), да не ленились лишний раз Бога призвать и с большой буквы — а никогда мною неписанные! Подивился я работе кагебистского отдела». И далее: «А плели они эту переписку с 1972 года. Сперва я будто запрашивал у Орехова материалы по Первой мировой войне, и он мне слал их — куда же? а в Москву, на указанный адрес заказными письмами и с обратным уведомлением — и уведомления возвращались в нему аккуратно с “моей” подписью. Изумление? Да столько ли чекисты дурили! Затем, видимо, для правдоподобности “я” предложил ему сменить адрес — писать через Прагу, через какого-то профессора Несвадбу. Тот подтверждал получение писем Орехова. А в конце 1973, когда уже завертели полную “конспирацию”, передали Орехову приглашение от “меня” встретиться нам в Праге, уже не для исторических материалов, а для выработки общего понимания и тактики …да тут меня выслали». «Тут, — завершает своей рассказ А. И. Солженицын, — как раз брал интервью “Тайм”, я дал им и эту публикацию, факсимиле “моего” почерка, поймал КГБ на подделке… И урок: не надо такие случаи пропускать: эта публикация еще сослужит защитную службу в будущем» (23).

В своем обращении в журнал «Тайм» Александр Исаевич писал: «В 1972 г. Госбезопасность затеяла переписку с руководителем «Русского национального объединения» Василием Ореховым, редактором журнала Часовой (Брюссель), — переписку от моего имени, т. е. сочиняла письма к нему, подделывая мой почерк. Сперва с невинными просьбами прислать материалы и воспоминания о 1-й мировой войне, потом и с приглашением приехать самому или прислать представителя “для связи” в Прагу. Поначалу эти фальшивые письма пересылались из Праги с обратным адресом известного писателя и психиатра Иозефа Несвадбы, затем — на конвертах появилось подставное лицо Отакар Горский с “домашним” адресом на учреждение (Прага, улица Революции, 1, где помещаются Чехословацкие аэролинии и туристические конторы), а телефон — из того района (улица Подкаштани и Маяковского), где расположены советское посольство и чешское ГБ. Как далеко зашла бы эта провокация, если бы меня не выслали, — не знаю. Вероятно, хотели арестовать в Праге приехавшего русского эмигранта и затем вокруг него сплести для уголовного суда мои “связи” с эмигрантскими организациями» (24).

Откликнулся на эту историю и В. В. Орехов, который прежде всего поделился своими сведениями об этой истории на страницах «Русской мысли»:

«Незадолго до высылки А. И. Солженицына, — писал он, — я, действительно, получил от него два письма. Зная его почерк, я не имел никаких оснований сомневаться, что письма эти написаны им. В них не было ничего политического, вопрос шел о сообщении ему ряда данных по истории войны 1914–1917 гг. В письмах этих меня удивило предложение снестись с его друзьями в Праге, причем указывалось два адреса. От этих же лиц, чехов, я получил также четыре письма на эту же тему. Не скрою, что меня удивило это приглашение в Прагу, куда, я конечно, никогда бы не поехал, но все же мог так или иначе попасться на удочку. Как выяснилось после приезда А. И. Солженицына в свободный мир, письма эти он не писал, но сам признал, что подделан его почерк мастерски. Совершенно ясно, что КГБ надеялось завлечь меня или в Прагу или в пограничную с Чехословакией страну и создать новую историю “Треста”. В “Часовом” я более подробно освещу эту гнусную провокацию, еще раз показывающую, что тактика и приемы чекистов не изменились» (25).

Такая публикация под названием «Неудавшаяся советская провокация» действительно появилась на страницах журнала «Часовой», но свое обещание подробно осветить «эту гнусную провокацию» В. В. Орехов не сдержал. Новая публикация была так же лаконична, как и письмо в редакцию «Русской мысли». То новое, что содержалось в ней, можно свести к трем пунктам: во-первых, оказывается, два письма А. И. Солженицына В. В. Орехов получил не из Советского Союза, а «из Чехословакии», во-вторых, «в этих письмах сообщалось, что переписку с ним следует вести по двум адресам его друзей в Праге и указывались эти адреса», а, в-третьих, в одном из писем содержалось «предложение посетить этих друзей в Праге или прислать к ним доверенного человека» (26).