Солженицын. Прощание с мифом

Этот визит на Старую площадь Александр Исаевич подробно описал в «Теленке», рассказывая, как он дурачил П. Н. Демичева, демонстрируя свою лояльность и к партии, и к советской власти. «Это, — с некоторым самодовольством пишет А. И. Солженицын, — был — исконный привычный стиль, лагерная „раскидка чернухи“; и прошло великолепно… Оба мы очень остались довольны». Чем же Александр Исаевич сумел расположить к себе П. Н. Демичева? А тем, например, что, раскрывая смысл своего рассказа «Для пользы дела», заявил: его цель «напомнить, что коммунизм надо строить в людях прежде, чем в камнях» (56).

Описывая свою беседу с П. Н. Демичевым, А. И. Солженицын создает видимость, что она имела сугубо отвлеченный характер. Между тем, Наталья Алексеевна утверждала, что во время этой встречи ее муж обратил внимание своего собеседника на историю с Обнинском, после чего П. Н. Демичев тут же позвонил в Калужский обком партии и предложил не чинить препятствия для переезда семьи А. И. Солженицына (57). Данный факт подтверждает и Жорес Медведев, по свидетельству которого, этот звонок произвел в обкоме такое впечатление, что 19-го в институт приехал сам секретарь обкома. В тот же день сюда были вызваны Наталья Алексеевна и Александра Исаевич (58).

20 июля А. И. Солженицын действительно ездил в Обнинск (59). Было решено, что Н. А. Решетовская приступит к работе 1 сентября, ей обещали сразу же предоставить квартиру. Казалось бы, все разрешилось, поэтому Александр Исаевич и Наталья Алексеевна решили купить облюбованную ими дачу (60). «Александр Исаевич рассказывает, — вспоминала Н. А. Решетовская, — что Борзов просит три тысячи, а он предлагает ему две с половиной. Я так хочу эту дачу, что мне совсем не жалко и трех». В конце концов удалось «сговориться» на 2600 руб. 25 июля сделка была совершена (61). В последующем Александр Исаевич будет именовать свою дачу Рождество-на-Истье, Наталья Алексеевна — Борзовка.

Александр Исаевич и Наталья Алексеевна еще занимались обустройством дачи, когда в первых числах августа «прикатили гости из Обнинска» и пригласили Наталью Алексеевну к директору института (62). Оказывается, несмотря на звонок из ЦК КПСС, Академия медицинских наук потребовала проведения повторного конкурса (63).

Только после этого, т. е. в августе А. И. Солженицын снова вернулся к литературному творчеству.

«…Я, — вспоминает он, — опять распустился, жил как неугрожаемый… Разрывался писать и „Архипелаг“, и начинать Р-17» (64). То, что в августе 1965 г. А. И. Солженицын работал одновременно по двум направлениям, отмечала и Н. А. Решетовская: «Он вплотную начал работать над „Архипелагом“, а также написал первые строки Р-17». По свидетельству Натальи Алексеевны, тем летом ее муж работал без напряжения, делая перерыв на обед в 13.45 и завершая работу к 17.45, вечером — чтение В. Даля и подготовка к следующему дню (65). Следовательно, рабочий день не превышал семи — восьми часов. Из них только часть времени Александр Исаевич занимался «Архипелагом».

Во второй половине того лета погода не баловала дачников, «заладили дожди, — читаем мы в воспоминаниях Н. А. Решетовской, — Крыша… протекает. Стало холодно… Так мы и жили весь август… Александр Исаевич намерен жить в Борзовке до поздней осени. Выписал в лесничестве кубометр дров и занялся их заготовкой» (66).

Провал «архива»

«Я только наощупь могу судить, — пишет А. И. Солженицын, — какой поворот готовился в нашей стране в августе-сентябре 1965 года. Когда-нибудь доживем же мы до публичной истории, и расскажут нам точно, как это было. Но близко к уверенности можно сказать, что готовился крутой возврат к сталинизму во главе с „железным Шуриком“ Шелепиным. Говорят, предложил Шелепин: экономику и управление зажать по-сталински — в этом он, будто бы спорил с Косыгиным, а что идеологию надо зажать, в этом они не расходились никто. Предлагал Шелепин поклониться Мао Дзедуну, признать его правоту: не отсохнет голова, зато будет единство сил. Рассуждали сталинисты, что если не в возврате к Сталину смысл свержения Хрущева — то в чем же?.. и когда же пробовать?.. Все шаги, как задумывали шелепинцы, остаются неизвестными. Но один шаг они успели сделать: арест Синявского и Даниэля в начале сентября 1965 г.» (1).

Юлий Маркович Даниэль и Андрей Донатович Синявский были писателями, публиковавшими свои произведения за границей, что было расценено КГБ как антисоветская деятельность (2). Одним из первых после начала холодной войны на такой шаг отважился Борис Леонидович Пастернак, напечатавший за рубежом свой роман «Доктор Живаго»,[21] который в 1958 г. был удостоен Нобелевской премии (3). В 1961 г. в Лондоне издал сборник стихов «Весенний лист» сын Сергея Есенина — Александр Сергеевич Вольпин (4). В 1962 г. почти одновременно за границей появились произведения Михаила Александровича Нарицы (5) и Валерия Яковлевич Тарсиса (6). За ними последовали другие писатели. Нанося удар по Ю. М. Даниэлю и А. Д. Синявскому, КГБ тем самым преследовал цель — остановить поток подобных публикаций.