Солженицын – прощание с мифом

Но, оказывается, о работе над «Архипелагом» и о тех взглядах, которые Александр Исаевич высказывал в своем окружении, КГБ знал уже в 1965 г. 20 августа этого года он так информировали ЦК КПСС о А.И.Солженицыне: «Последний, как выяснилось в ходе проверки Теуша, является убежденным врагом нашего строя и идейным противником марксизма-ленинизма. Занимаясь изготовлением антисоветских рукописей, он вынашивает намерение публиковать их в дальнейшем за границей или же распространять на территории Советского Союза нелегальным путем» (10).

О том, насколько органы госбезопаности были осведомлены о взглядах и литературной деятельности подпольного писателя, свидетельствует «Меморандум по оперативным материалам о настроениях писателя А.Солженицына» от 2 октября 1965 г. Документ основан на записи прослушивавшихся разговоров и заслуживает того, чтобы привести его почти полностью. Прежде всего КГБ обращал внимание на высказывания А.И.Солженицына о В.И.Ленине:

«…Я говорил вам о книге ФИШЕРА?…«Жизнь ЛЕНИНА»…У меня уже давно было совсем невосторженное мнение о ЛЕНИНЕ в период революции. Я вынужден был два месяца читать ее, каждый день по 5 часов…я сьэкономил на этом несколько лет, потому что я собирался сталкивать ленинские цитаты одну с другой…Теперь ничего не надо, все сделано. По любому вопросу он дает: ЛЕНИН – вот, ЛЕНИН- вот. Это просто змея, это просто беспринципнейший человек. Если он буквально может вам сказать, что он за вас, а вы пойдете к двери – он вам выстрелит в спину…Слушайте, прямо волосы дыбом становятся, когда читаешь…А вообще ЛЕНИН с момента переворота просто переродился, стал другим человеком…Он оппортунист…То есть он хватает возможность. Он как орел видит мышь в поле. Он гениальный человек. Он сразу видит возможности. Он видит возможности победы или разгрома врага и все, дальше он уже не интересуется, соответствует ли это теории, стоит ли это на нравственном уровне…Там потрясающие вещи…О том, что Советская власть прекратила свое существование 6 июля 1918 г…Власть Советов кончилась…Стала диктатура этой партии…Говоря о Советском правительстве, СОЛЖЕНИЦЫН заявил: «…Это правительство без возможностей. У них просто нет приводов ни к идеологии, ни к массе, ни к экономике, ни к внешней политике, ни к мировому коммунистическому движению, ни к чему. Рычаги всех приводов обломались, не работают…Честное слово, у меня такое впечатление. Паралитики» (11).

А вот высказывания А.И.Солженицына по национальному вопросу: «…Меня поражает, что либеральные русские люди не понимают, что надо расставаться с республиками, не понимают, что надо смотреть сознательно» – и далее: «Либеральные люди. Я им говорю, что Украина – все, должно отойти. – «Нет, нет». «Ну, Украина – спорный вопрос. О правобережной, безусловно, разговаривать даже не чем, пусть идет. А в левобережной по областям надо делать плебисцит и разделить по количеству населения. Но какой разговор – Закавказье, Прибалтика! В первый же день хотите – кто куда хочет, ради бога! Только решите вопрос по финансовым расчетам. Что нам предстоит? Это будет ужас, если начнется развал у нас на Западе, да еще совместно с центральным! Я вообще не знаю, что будет. Полный развал. Интересно, что армяне, как и грузины…Это республика, которая подвергается такому жестокому контролю, как и многие другие. Допустим, как Прибалтика или Украина. А вместе с тем она достаточно самобытна и может избрать полурумынский путь. У армян есть течение, желание освободиться как у румын» (12).

Далее в «Меморандуме» были приведены слова А.И.Солженицына о возможности публикации его произведений на Западе: «…Значит, «Энкаунтер» – английский журнал напечатал мои «Эссе» на почетном месте…могут меня спросить, мои ли «Эссе»? Я отвечаю незначащей фразой: «Я в «Новый мир» печатать обычно отдаю»…Я решил не признавать полностью своего авторства «Эссе»…Я скажу: «Действительно я написал некоторые стихотворения в прозе. Сдал их в «Новый мир»…Там вы можете их найти. А остальные? Да мало ли что ходит?» А те, от которых я отказываюсь – рязанские…». Ловка подделка; может быть провокация; может быть, искреннее продражание. Я не знаю». И все. И если меня все же потом прижмут…, я скажу: «…Что я гимназист? Почему я должен отвечать?» «…теперь я буду иметь косвенную информацию о том, какие планы созданы, где это будет храниться, кто будет этим заведовать, в каком случае это будет пускаться. Я дал им разработанное завещание. Я собираюсь всем, им, нанести первый удар, чтобы «Шарашка» была напечатана в том виде, в каком она лежит. Но это не скоро…там вся поэма, там все стихи, пьесы…В случае моей смерти печатайте мгновенно, все сразу. С начала моего ареста начинаете выдавать с периодом в три месяца по одной вещи…В случае сильной разнузданной газетной травли тоже, но реже – через полгода, через год» (13).