Солженицын. Прощание с мифом

Почувствовав весной 1954 г. выздоровление, А. И. Солженицын, если верить ему, с головой ушел в учительство (6). «При таком ребячьем восприятии я в Кок-Тереке захлебнулся преподаванием, и три года (а может быть, много бы еще лет) был счастлив даже им одним» (7). По утверждению Александра Исаевича, работал он в школе в две смены (8) и его нагрузка составляла 30 часов в неделю. (9). Однако, пишет он, «мне не хватало часов расписания», «я назначал… вечерние дополнительные занятия, кружки, полевые занятия, астрономические наблюдения… Мне дали и классное руководство, да еще в чисто казахском классе, но и оно мне почти нравилось» (10). И, несмотря на подобную загруженность, у него «каждый день оставался часик для писания» (11).

30 часов в неделю, это 5 часов в день без «окон». «Вечерние дополнительные занятия, кружки, полевые занятия, астрономические наблюдения» — не менее одного часа в день. Подготовка к урокам, проверка тетрадей и классное руководство — около двух часов, «кухонное хозяйство» в самом широком смысле этого слова, включая покупку продуктов, заготовку топлива, топку печи, приготовление пищи, мытье посуды и т. д., — еще, как минимум, два часа, утренний туалет и прогулка — не менее часа, завтрак, обед и ужин с учетом разогревания пищи — столько же, уборка дома, стирка одежды — полчаса, дорога в школу и обратно — еще столько же, слушание радио и чтение газет — не менее получаса, общение с коллегами, соседями и другими знакомыми — как минимум, полчаса. Итого по меньшей мере 14 часов. Если взять один час на отдых и восемь часов на сон, окажется, что для литературного творчества у А. И. Солженицын действительно оставалось не больше «часика» в день. Единственно, на что он мог рассчитывать — на воскресенье.

Зачем нужна была такая учебная нагрузка? И как понять человека, который, если верить ему, еще совсем недавно, превозмогая усталость и холод, сочинял стихи в колонне заключенных, а тут променял возможность спокойно заниматься литературным творчеством на преподавательскую работу?

Что же писал он в свободные минуты? По словам А. И. Солженицына, новую пьесу: «…Весной 1954 г. я был награжден выздоровлением и в радостном полете писал „Республику труда“» (12). Под опубликованным текстом пьесы значится: «1954, Кок-Терек» (13). В «Исторических датах» работа нею датирована несколько иначе: январь — февраль, май — июнь, сентябрь — октябрь 1954 г. (14) В «Теленке» А. И. Солженицин отмечает, что пьеса была закончена им в июне этого года (15). Вероятнее всего, к январю — февралю следует отнести возникновение замысла пьесы, к марту — июню — написание ее первого варианта, к сентябрю — октябрю — редактирование.

Сейчас пьеса занимает около 100 страниц типографского текста (16). Первоначальный вариант, по утверждению А. И. Солженицына, был в полтора раза больше, т. е. около 150 страниц (17). Одна типографская страница — как минимум, полторы машинописных, следовательно, первоначальный текст пьесы составлял не менее 225 машинописных страниц, или же 10 а.л. Как же мог автор написать такой текст практически за 16–17 выходных дней? Одно из двух: или учебная нагрузка была не такой, как пишет о ней Александр Исаевич, или же к лету 1954 г. пьеса не была готова.

По выходе из диспансера больные раком остаются в нем на учете и обязаны появляться для профилактического осмотра сначала один раз в месяц, потом один раз в полгода, наконец, один раз в год (18). Казалось бы, и опасение за свою жизнь, и возможность лишний раз побывать за пределами Кок-Терека делали Александра Исаевича заинтересованным в точном соблюдении этого требования. Между тем, в Ташкенте он появился снова только 21 июня 1954 г. (19).

По свидетельству Н. А. Решетовской, летом этого года А. И. Солженицына опять госпитализировали, и он «долечивался в диспансере почти два месяца» (20), т. е. до конца августа, после чего в Ташкенте больше не появился ни через полгода, ни через год. Более того, летом 1954 г. Александр Исаевич сообщил Наталье Алексеевне о полном выздоровлении (21).

Из Ташкента он привез фотоаппарат (22). «…За одним ремеслом, — пишет А. И. Солженицын, — потянулось другое: самому делать с рукописей микрофильмы (без единой электрической лампы и под солнцем, почти не уходящим в облака — ловить короткую облачность). А микрофильмы потом — вделать в книжные обложки, двумя готовыми конвертами: Соединенные Штаты Америки, ферма Александры Львовны Толстой. Я никого на Западе более не знал, но уверен был, что дочь Толстого не уклонится помочь мне». (23).

Невольно вспоминаешь чеховского Ваньку Жукова, который адресовал свое письмо почти также: «На деревню дедушке». Разница заключается только в том, что Ваньке было всего девять лет и он не имел университетского образования.

Но давайте вдумаемся в приведенное свидетельство.