Сомерсет Моэм

Он отличался отменным здоровьем, хотя за свою долгую жизнь ему пришлось переболеть и туберкулезом, и дизентерией, и ущемлением грыжи, и — не один раз — малярией. При этом до девяноста лет он ежедневно часами плавал в бассейне, взбегал, точно мальчишка, по крутой лестнице, ходил на яхте, во время путешествий проделывал огромные расстояния пешком. И при этом был необычайно мнителен, заботился о своем здоровье, лечился грязевыми ваннами, занимался омоложением организма, почти каждый год проводил по месяцу в лечебницах разных стран «в целях профилактики». «Стоит мне простыть, — писал Моэм в 1952 году в сборнике „Переменчивое настроение“, — и я незамедлительно ложусь в постель. Аспирин, грелка, ромовый пунш на ночь… и я готов побороться с болезнью»[67]. Силы, скажем прямо, были явно не равны, и болезнь быстро отступала.

Моэм вел огромную переписку — в основном сам, а не через секретаря, — подробно и обстоятельно отвечал на все без исключения письма (а их приходило несколько десятков каждый день), в том числе и на письма недоброжелателей. Что не помешало ему в 1957 году обратиться через «Дейли мейл» ко всем своим адресатам, у кого сохранились его письма, с просьбой их вернуть или же уничтожить. Сам же Моэм в старости чуть ли не каждый вечер забавлялся тем, что устраивал, как он называл, «всесожжение»: сжигал в камине письма и прочие бумаги из семейного и литературного архива. Одной из навязчивых идей старика было любой ценой лишить его будущих «жизнеописателей» материалов для биографии, о чем уже шла речь в предисловии и будет сказано в последней главе.

Писал он, как уже говорилось, не больше трех-четырех часов в день; когда путешествовал, по большей части вообще ничего не писал, кроме писем и коротких набросков. И при этом ухитрился только с 1931 по 1939 год опубликовать девятнадцать (!) книг: три романа, и два сборника рассказов, не печатавшихся прежде в журналах, и два сборника пьес, и путевые очерки, и эссеистику. И заработать миллионы долларов. При этом Моэм никогда не стремился работать весь день, тем более ночь напролет. «Если Чарлз Дарвин, — шутил он, — работал ежедневно не больше трех часов и сумел изменить весь ход человеческой мысли, то с какой стати я, который никогда не имел в виду ничего менять, должен трудиться дольше?..» Но и за три часа Моэм успевал чрезвычайно много. Вот что значит жесточайшая самодисциплина, ему во все времена столь свойственная. Вместе с тем — еще один парадокс моэмовского характера — самодисциплина сочеталась у него с тягой к развлечениям (карты, застолье, яхта, увеселительные поездки) — но в умеренных дозах: делу время — потехе час.

Число подобных парадоксов, несоответствий, несочетаемостей в характере и поступках Сомерсета Моэма можно было бы, как говорится, «множить и множить». Но мы уже и без того слишком забежали вперед и пора возвращаться на пятнадцать лет назад, когда в жизни Моэма еще и намека не было ни на «Мавританку», ни на развод с Сайри (еще не было, собственно, даже свадьбы), ни на шпионскую деятельность…

Глава 14 БОЕЦ НЕВИДИМОГО ФРОНТА

Своему успеху в литературе и театре Моэм обязан исключительно самому себе. Говорил же он Годфри Уинну: «Я писатель, который сделал себя сам». А вот своей карьере (впрочем, незадавшейся) разведчика — Сайри Уэллкам. Вскоре после приезда Моэма из Фландрии в отпуск в июле 1915 года Сайри знакомит писателя с любовником своей подруги, сэром Джоном Уоллинджером, сотрудником внешней разведки, ответственным за разведывательную деятельность во Франции и Швейцарии.

Уоллинджер (секретная кличка — «Р»), человек с виду простоватый, а на самом деле — весьма ушлый и проницательный, предлагает Моэму, узнав, что тот в совершенстве владеет французским, да и немецким тоже, переквалифицироваться из санитара-водителя авточасти Красного Креста в тайного агента. «Поживете, — вербует Моэма Р., — несколько месяцев в нейтральной Швейцарии, сочините там очередную пьесу, а заодно, в свободное, так сказать, от творчества время, поработаете резидентом британской разведки. Замените нашего постоянного агента, а то у него нервы сдали».

Информация про агента, у которого «сдали нервы», не может не настораживать, но предложение заманчиво, и Моэм без лишних раздумий его принимает. Во-первых, как мы знаем, он азартен, любит все новое, неизведанное. Во-вторых, и это нам тоже известно, он любит путешествовать, терпеть не может сидеть на месте. В-третьих, он по-прежнему преисполнен патриотических чувств, при этом работа в Красном Кресте ему уже порядком наскучила и он бы с удовольствием послужил родине в ином качестве. И, наконец, в-четвертых, он уже тогда, в 1915 году, на заре отношений со своей будущей женой, предпочитает держаться от Сайри, тем более Сайри беременной, подальше.

Моэм и Р. ударяют по рукам, и в октябре 1915 года английский прозаик и драматург, он же агент британской разведки Уильям Сомерсет Моэм с легким сердцем отбывает в Женеву. Отбывает Моэмом, а прибывает в женевский отель, на место своей новой службы, Эшенденом.