Something in her eyes Something in your smile Something in my heart (СИ)

Мы с Риддлом оказались посреди маленького, но очень населенного царства костей. Те его обитатели, которые при жизни рыли норки и воровали зерно из амбара, устроились плотной толпой на каминной полке. В шкафах и на полках блестела отполированной белизной костей дичь покрупнее. На полу же, утопая лапами в пушистом ковре, стояли и враждебно скалились хищники, с потолка свисали птицы, расправив лишенные перьев крылья… И самое страшное - в углу, рядом с дверью, возвышался, вытянувшись в струнку, подобно часовому, мой собрат по роду человеческому. Он вперил в меня пустые глазницы. Я поспешил отвернуться и посмотрел на Риддла, тот спокойно поставил пирог на стол и расположился в кресле.

- Не хотел бы я провести детство в этом доме, - сказал я.

- По-моему, это даже забавно. Во всяком случае, грызуны на камине смотрятся намного лучше фарфоровых пастушек.

- Ммм, – я наклонился к скелету зверя, который судя по размеру когтей, при жизни был весьма кровожадным, и потрогал его челюсть. Она со скрипом отъехала вниз, продемонстрировав мне угрожающий оскал. Когда я пытался приладить челюсть на место, вернулась Олиса, в руках она держала поднос с дымящимся чаем и круглыми шоколадными пирожными на большом белом блюде. Мы расселись вокруг столика, как добровольному миротворцу, именно мне предстояло вести беседу, и я решил начать с обмена любезностями.

- Удивительная комната, в ней так много разных животных.

- Коллекция дедушки, – с гордостью откликнулась Олиса. - Он очень любил скелеты. Особенно бабушкин, потому что ее кости могли предсказывать погоду на несколько десятилетий вперед.

- Это случайно не она в углу стоит? – Язвительно осведомился Том, за что получил от меня пинок по лодыжке.

- Да, это бабушка, дедушка даже после смерти не мог с ней расстаться.

- Очень романтично, – я решил, что атмосфера достаточно разрядилась, и пора переходить к сути.

- Мы очень рады, что ты избавилась от заклятия, и у тебя все в порядке.

Риддл проворчал что-то себе под нос, но не стал меня прерывать.

– Думаю, сейчас, как раз, настал момент, когда ради собственного блага и спокойствия окружающих, вам двоим нужно разобраться в своих проблемах. И для начала Том хочет тебе кое-что сказать…..

Помню, в семь лет я ругнулся в присутствии матери – кузены подучили, и она наложила на меня заклятие. Поэтому вплоть до своего семнадцатого дня рождения, я не мог произнести ни одного грубого слова. Как только я начинал выговаривать первый слог, во рту тут же появлялся привкус ушной серы, рыбьего жира или чего-нибудь похуже. Это я веду к тому, что когда Риддл проносил свои искренние извинения Олисе, выражение лица у него было таким, что казалось, каждое слово, произнесенное им, оставляет после себя привкус свежего навоза.

- Я предлагаю вам пожать друг другу руки и забыть про прошлые обиды. – Враждующие стороны смерили меня презрительными взглядами, но благоразумие восторжествовало, и они скрепили свой договор вялым рукопожатием. Я испытывал неподдельное умиление, и на моих губах появилась отческая улыбка. С чувством выполненного долга я отправил в рот круглое шоколадное пирожное.

- Ммм… Очень вкусно.

- Рецепт прабабушки. Называется «Чумные бубоны».

- Правда… – сказал я неуверенно, задумавшись насколько содержание может соответствовать названию.

Мы мило беседовали, Олиса несмотря на увлечение темной магией, была симпатичной девушкой и звонко смеялась над моими шутками. Подбодренный ее смехом, я с увлечением пересказывал истории из жизни своей многочисленной родни: про дядю шотландца, который готов уморить человека тролльим юмором, если тот рискнет выпить лишний стакан воды в его доме. И про то, как сыночек матушкиной сестры решил стать пожирателем огня, для чего проглотил живьем с десяток маленьких драконов. Драконы наградили его язвой и, как следствие, превратили в хронического трезвенника. После чего его жена вступила в «Общество любителей драконов».

Пока я разглагольствовал, Том сидел молча. Посторонний человек, взглянув на его кислую мину, решил бы, что сегодня у парня сожгли на костре любимую бабулю. Я как-то уже упоминал: Риддл умеет поддержать остроумный разговор, даже если на дух не выносит собеседника. Но сегодня эта способность ему отказала. Неужели раны, нанесенные его раздутому самолюбию, оказались настолько глубоки?

В углу что-то заскреблось, и я невольно вздрогнул, взгляд десятка пустых глазниц медленно, но верно подтачивает любое самообладание.

- Это моя крыса. Я попробовала ее воскресить, но не смогла довести процесс до конца.

Я оглядел результат трудов Олисы. Крысюк выглядел еще более облезлым и больным, чем при жизни, он медленно плелся по ковру, норовя завалиться на бок.

- А Вы пробовали кормить его другими крысами? – спросил Том.

- Конечно. Я даже купила ему немного человеческой крови.

- А кровь Вы брали…

- У матушки Гризо, она ее не разбавляет в отличие от других.