Something in her eyes Something in your smile Something in my heart (СИ)

Мы уехали сразу после завтрака. Тепло попрощались с Бэггет-Биглями, поблагодарили за гостеприимство. У парадного входа нас ждала та же самая повозка, и все тот же кучер сонно сидел на козлах, закутавшись в засаленный плащ. Он мусолил потухшую папиросу и витал в своих думах. Едва мы сели, старик легонько хлестнул лошадь, повозка тронулась. Тихо дребезжа и поскрипывая, она катилась по прямой аллее, засаженной тополями. Я вскинул голову и посмотрел на хмурое небо. Может скоро пойдет дождь, а может и распогодится.

Полтора месяца я мечтал об этом дне, о том, с каким наслаждением я устроюсь на сидении старой таратайки и, блаженно закрыв глаза, позволю старой кляче увезти меня из Ковен Холла. В моем воображении этот торжественный миг означал свободу от всех бед и забот, но в реальности на душе было тревожно. Ада не стала меня провожать, сказала, что заболела и все утро оставалась в своей комнате. Не велика беда, я же не отправлялся за океан и не летел на Луну. Через день другой я наверняка увижу ее в Лондоне, и мы помиримся. Но все равно меня что-то грызло, не давало откинуться на спинку сидения, закрыть глаза и выполнить давно намеченную программу – насладиться жизнью, а потом сплясать на перроне Танец Великой Радости.

- Как тебе Ковен Холл? – спросил я Риддла.

- У Бэггет-Биглей прекрасное собрание магических книг, – рассеяно проронил он. Очередное темномагическое чтиво лежало у него на коленях. Том без своих потрепанных старинных книжек все равно, что безрогий и безхвостый Сатана.

- А ты хотел бы там еще задержаться? – поинтересовался я, неуверенно нащупывая почву для серьезного разговора.

- Меня ждут дела в Лондоне, – отозвался он и отгородился от меня книжонкой. Но Поттеры не сдаются так легко.

- Ты, наверно, будешь скучать по Олисе? – я решил отбросить увертки. В конце концов, я же не уж на сковородке.

- Решил с ней закрутить? – произнес он, не отрывая взгляда от страницы.

- Она сказала, что я хороший парень и со мной можно весело провести время, – я почувствовал, как насторожился Риддл, - но потом добавила, что любит тебя, психа несчастного, и ни на кого не променяет. Хотя психом Олиса тебя не называла.

- Женщины много болтают. Может, она хотела заставить тебя ревновать. – Том взглядом скользил по странице, казалось, что наш разговор для него лишь пустое сотрясение воздуха и все его мысли заняты этой расчудесной увлекательной книгой, которую он держал вверх ногами.

- А что, у темных магов принято читать вверх тормашками? – полюбопытствовал я, не сводя с него внимательного взгляда. Риддл нахмурился и закрыл книгу.

- Что тебе от меня нужно?

- Я пытаюсь понять, что для тебя значит Олиса. Потому что если тебе действительно на нее плевать, тогда все сопутствующие обстоятельства уже не имеют значения.

- Какие обстоятельства?

Вдруг, ни с того ни с сего, лошадь встала, как вкопанная, прямо на пустой дороге посреди полей. Я слышал, как кучер бормочет что-то себе под нос и дергает вожжи, но бесполезно, кляча даже не шевельнулась. А Том сверлил меня взглядом. Странно, что он не пугал меня легетименцией или проклятиями. Я смущенно откашлялся, ища подходящие слова, а потом выложил все как есть.

- Семейство Сэммиллей уже пару сотен лет как проклято, все женщины из их рода умирают молодыми. И Олиса тоже скоро умрет, вот почему она тебя бросила. Ведь у ваших отношений не было будущего.

Получилось хуже некуда, именно поэтому меня под страхом семи проклятий нельзя подпускать к больным, умирающим и маленьким детям.

- Это одна из твоих дурацких шуток, не так ли? – я не мог сказать, что сейчас чувствует Том. Его лицо было как белый чистый лист бумаги, только пальцы сжали книгу с такой силой, что будь она живым существом, то заорала бы от боли.

- Это правда. Бэггет-Бигли знают, и Олиса подтвердила. Да, еще кое-что, – я вздохнул, набираясь смелости, будто перед прыжком с крыши - Это я посоветовал Олисе тебя бросить, наплел ей кучу всякой чуши про самопожертвование и боль утраты.

Вот и все. Теперь Томми было за что меня проклясть и пусть это послужит другим наукой. Не нужно совать нос в чужие дела, особенно если это чертова любовь.

- Нет, ты врешь. Она бы мне рассказала, она должна была мне рассказать, – Риддл злился, ненависть звенела в каждом слове, вот только не понятно, на кого она была направлена: на меня, на Олису или на весь мир. В такой ситуации умный человек держал бы рот на замке, ожидая, куда ударит молния, но а я, конечно же, брякнул:

- Тогда бы ты ее бросил, и самолюбие бы не пострадало.