Somewhere

– А нам придется дежурить? – спросила Амелия, потягиваясь, но потревожила больную ногу и, ойкнув, свернулась в клубок.

– Тебе-то точно не придется, – ответила Доминга, – И, кстати, выпей-ка вот это!

Волшебница растворила в воде неприятно пахнущий порошок и протянула Амелии. Та взяла, понюхала и умоляюще посмотрела на Домингу.

– Пей! – неумолимо отрезала волшебница.

Амелия резко выдохнула и залпом проглотила содержимое кружки. Обожглась, закашлялась и долго еще сидела, переводя дух. Доминга похлопала ее по спине, не удержалась и высказала мысль, которая мучила ее весь день и ей лично казалась удачной, хоть и несколько злой шуткой:

– Зато теперь ты соответствуешь своему имени!

Никто не засмеялся. Все удивленно посмотрели на волшебницу. Доминга смущенно принялась объяснять, радуясь, что боги обделили ее способностью краснеть:

– «Амелия» – это значит «безногая». «А» – отрицание, «мелос» – конечности…. – волшебница осеклась, видя, что Амелия собирается заплакать, а Эд и Таэнн смотрят на нее, подняв брови. На задворках сознания мелькнула мысль, что она никогда бы раньше не подумала, что у элфа и хоббита могут быть такие одинаковые выражения лиц.

Доминга торопливо и неловко обняла Амелию:

– Ну прости меня, пожалуйста! Я не хотела тебя обидеть! Я думала, смешно будет…

Девушка вытерла нос рукавом и ничего не сказала. А Таэнн вздохнул:

– Ты, Доминга, женщина умная, но иногда такую ерунду говоришь. Ты скажи лучше, что со стражей-то.

– Не знаю, – пожала плечами смущенная Доминга, – пожалуй, это не обязательно. Мы все устали. А если кто-нибудь полезет, мы обязательно услышим, – она усмехнулась.

– А если будут стрелять?

– Если бы нас хотели застрелить, нас бы застрелили прошлой ночью, – покачала головой Доминга, – К тому же стена не остановит стрелу, но собьет ее с курса. И потом, говорю тебе, нас со стороны почти незаметно. Разве что за нами следили, пока мы обустраивались, – добавила она, поколебавшись.

– Ясно, – дернул плечом Таэнн, – Я спать.

И элф залез в шалаш. Вслед за ним заползла Амелия, а немного погодя и Эд. Доминга посидела еще немного у костра, глядя в огонь и слушая ночь, а когда все-таки полезла спать, заметила, что Амелия лежит у Таэнна на плече. Ее медовые кудри мешались с его серо-рыжими прядями. Доминга улыбнулась и устроилась у стены.

В параллели перпендикуляра.

Демиург была удивлена. Она знала, что так бывает с живыми людьми, с ней это часто случалось, но не знала, что такое может быть с персонажами собственного воображения.

Она к ним пригляделась, и они уже казались ей гораздо более симпатичными, чем раньше. Таэнн перестал казаться тощим – он был просто высокий и жилистый. Доминга была вполне привлекательная, а главное, в глазах ее светился недюжинный ум. Амелия была не такая уж простушка, веселая и жизнерадостная. Да и к хоббиту ее внутренние глаза привыкли, и он казался вполне естественным и симпатичным.

Что ж, это радовало. Ее собственные герои казались ей все более живыми, цельными, настоящими. И приятными глазу.

Внизу.

Они проснулись от громкого треска и вспышек.

– Что, уже утро? – пробормотала спросонок Амелия, в то время как Таэнн уже выскочил из шалаша и стоял в растерянности, сжимая рукояти мечей.

Вслед за ним вылезли остальные и тоже полюбовались на вспыхивающие на фоне звездного неба голубые снопы искр, примерно соответствующие человеческой фигуре.

Доминга ударила в ладоши, резко выкинув правую руку в сторону искр, и под ноги приключенцам свалился маленький человечек в несколько обгоревшей одежде.

Почувствовав себя в своей стихии, Таэнн сгреб незнакомца за шиворот и приставил к его горлу меч:

– Кто такой? Чего хотел?

– Д-д-д-д-д… – выдавил из себя человечек.

– Таэнн, не зарежь его! – тревожно сказала Амелия. Элф слегка отодвинул меч и переспросил:

– Так что ты там хотел сказать?

– Ничего, господин! – вякнул человечек.

– Совсем ничего? – Таэнн снова придвинул меч.

– Таэнн, прекрати, – махнула рукой Доминга. Она подошла и пристально посмотрела человечку в глаза. Тот дернулся, но затем обмяк; глаза его помутнели.

– Говори! – велела Доминга.

– А я вот поэтому и думаю, что зря ты жену распускаешь, а то баба, много воли взявшая, и тебя под каблук пристроит, и…

– Что он несет? – тихо спросила Амелия.

Доминга хлопнула себя по лбу, пробормотала: «свободные ассоциации», и щелкнула пальцами у пленника перед глазами. Тот замолчал.

– Как тебя зовут? – строго спросила волшебница.

– Бахут Кулак, – послушно и безвольно ответил человечек.

– Откуда ты?

– С Выселок.

Эд Ноппин вдруг понял, что не так было в том, как отвечал их пленник на вопросы Доминги. Лицо его оставалось неподвижным, а голос – бесстрастным, даже когда он выдавал им, врагам, свое имя и место жительства. Он был явно не в себе.

Хоббита вдруг пробрал резкий страх перед магией вообще и Домингой в частности и, чтобы перебить противное ощущение, он быстро спросил:

– А кто там живет?

Пленник молчал.

– Почему он не отвечает? – поинтересовалась Амелия.

– Он сейчас слышит только меня, – углом рта ответила Доминга, после чего громко и четко спросила пленника: