Сомнамбула

– Примерно два часа назад ваша супруга подошла к вашей горничной и ударила ее ножом по горлу, – начал Ванзаров, следя за тем, как сплывают с лица профессора остатки самоуверенности. – Наталья упала на кухне и умерла от обширной потери крови. Как врач, вы понимаете, что такое ранение смертельно. Взяв простыню, Ирина Николаевна завернула в нее тело, после чего вынесла на лестничную площадку. Затем два чемодана и корзину, совершенно пустые. Она собралась в путешествие. Чемоданы и куль с телом спустил вниз сын домовладельца. Случайно заглянув внутрь, до сих пор не может прийти в себя. Для неподготовленного человека труп с разрезанным горлом – зрелище тяжкое.

Тихомиров готов был провалиться сквозь кресло. Такого чуда не случилось. Он замер.

– Невозможно, – пробормотал он.

– На виновность вашей жены указывают, кроме очевидных фактов: во-первых, кровавые следы от ее ботинок на лестнице и в гостиной, следы высохшей крови на ее платье, – продолжил Ванзаров, не обращая внимания на глупости. – Поэтому главный вопрос, где были вы, Алексей Игнатьевич, последние три часа.

– Меня не было дома с вечера! – слишком поспешно ответил профессор и понял, как погорячился. – То есть я был занят с пациентами…

– Мадам Квицинская будет готова подтвердить, что провели у нее ночь?

Лицо Тихомирова пошло пунцовыми пятнами, он хотел выразить глубочайшее возмущение и даже протест полицейскому хамству. Но вместо этого издал звук, как будто в ведре трясут камешками.

– Это… Это… Неслыханно…

– Если у вас нет алиби, то в убийстве горничной появляется второй подозреваемый, – сообщил Ванзаров. – У вас есть алиби, господин Тихомиров?

Тихомиров обреченно кивнул.

– Только умоляю вас. – Он молитвенно сложил руки, хотя и был атеистом. – Умоляю использовать эти сведения только в крайнем случае. Ольга Сергеевна не должна быть причастна к этому ужасному происшествию… Но самое главное: завтра празднование юбилея моей научной деятельности… Столько сил, столько хлопот, нельзя, чтобы труды пошли прахом…

Несмотря на европейскую славу, профессор был жалок и в чем-то омерзителен.

– В таком случае, убийца определен, – сказал Ванзаров без всякого сожаления.

– Но почему… Почему вы делаете поспешные выводы, господин полицейский…

– Потому что Ирина Николаевна могла запачкаться в крови и попытаться вынести тело, чтобы спасти вас. Если бы вы убили горничную. Но вы провели ночь, исцеляя пациентку и готовясь к юбилею.

Профессор шмыгнул носом, в глазах его показались настоящие слезы. Он как-то сразу потерял лоск и состарился лет на десять, что делают с человеком безвольно поникшие плечи.

– Как вы жестоки, господин Родион Георгиевич, – проговорил он.

Обсуждать методы сыскной полиции Ванзаров не собирался. Особенно с этим господином.

– Ваша супруга ждала гостей вчера вечером или сегодня утром? – спросил он.

Промокнув глаза шелковым дамским платочком, наверняка – сердечный подарок, Тихомиров издал мучительный вздох.

– Могу повторить: моя жена – тяжело больной человек…

– Чем она страдает?

– А разве не видите, со всей вашей хваленой проницательностью? – вскрикнул профессор.

Ванзаров видел. Но лучше бы в этом сознался допрашиваемый.

– Следует сделать вывод, что Ирина Николаевна страдает от пьянства. Тяжелого пьянства. Почему не помогли ей?

Как перед клятвой, Тихомиров положил руку туда, где под пиджаком у него было сердце. Или что-то вроде того.

– Сделал все, что возможно… Пять или шесть сеансов гипноза – и все без толку…

Спрашивать: «А почему не обратились к другим гипнотистам, да хоть к Токарскому?» – не имело смысла. Что же за гений психиатрии, который не может вылечить свою жену от запоя? Нет, такому пятну не место на безупречном облике профессора… Допрос можно было считать оконченным.

– До психиатрического освидетельствования ваша супруга будет находиться под арестом, – сказал Ванзаров, вставая.

Профессор поторопился за ним.

– Да, да, конечно… Понимаю, это неизбежно… Главное, чтобы не навредить юбилейному торжеству…

Ванзаров обернулся:

– Горничную тоже лечили, как мадам Квицинскую?

Тихомиров выразил на слезливом лице праведное возмущение.

– Что вы… Как могли подумать… Есть же приличия… Наталья не в моем вкусе…

Пристав не мог дождаться, когда его освободят. Слушая мадам Тихомирову, ему казалось, что сам маленько уплывает умом. Ванзарова он встретил как спасение.

– Ну что, Родион, узнал все секреты?

– У господина профессора алиби, поэтому убийца ясен, – ответил Ванзаров. – Забирайте мадам Тихомирову в участок.

Такого оборота Вильчевский не ожидал: да куда же несчастную в камеру? Ей место в больнице. О чем со всей прямотой и высказался. Ванзаров был неприступен.

– Петр Людвигович, не желаете повторить эксперимент доктора Токарского? – тихо спросил он, чтобы не расслышал профессор, который держался вдалеке гостиной.

– Не желаю и не позволю тебе безобразить, – решительно ответил пристав.

– В таком случае подержите мадам Тихомирову в камере, – сказал Ванзаров. – Чтобы с ней не случилось худшего.

53

Фонтанка, 16