Сомнамбулист

Менее чем через полчаса они были у цели — грязного переулка в глубине Ротерхайта. Нехорошее место. Скопище жалких доходных домов, благотворительных кухонь и трущоб-развалюх. Улицы смердели от запущенности, а здешние обитатели, с их мрачными, землистыми и болезненными лицами, казались скорее животными, нежели людьми. Эта часть города отчаянно нуждалась в цивилизации, в милосердии и — да, я не колеблясь произнесу это слово, каким бы немодным оно вам ни казалось, — любви.

Немного вниз по улице, в шеренге полуразрушенных домов, привалившихся друг к другу, между пабом и ночлежкой, где бедняки платят по паре пенсов за право спать вповалку, находилось заведение, очень хорошо известное Эдварду Муну. Иллюзионист столь вежливо кивнул старому пьяному ласкару,[10] сторожившему вход, словно тот служил швейцаром в «Рице» или привратником эксклюзивного клуба с пожизненным членством. Ласкар подозрительно уставился на путников налитыми кровью глазами, но по всей видимости, он уже успел достигнуть того состояния, когда помешать кому-либо войти для него не представлялось возможным, а потому без лишних слов впустил обоих. По кривой полуразвалившейся лестнице гости сошли в самое чрево дома, в его ядовитое сердце, в гигантский подвал, смердевший грехом. В недоброй славы опиумный притон Фодины Яньгоу.

Подвал наполовину затопила пелена плотного ядовито-желтого дыма, а на полу шевелился своеобразный ковер из человеческих тел. Сведенных судорогой, уродливых и противоестественных. Какой-то молодой человек выглядел истинным памятником саморазрушению. Погруженный в блаженство рукотворного рая, он лежал с широко разинутым ртом. Зрачки несчастного, несмотря на раскрытые глаза, собрались в точки. Рядом с ним, ссутулившись, сидел доходяга-солдат, пока еще не успевший сбыть алый мундир своего полка, засаленный и обтрепавшийся за годы небрежения. Их руки, словно клешни, судорожно впились в мундштуки трубок, дарящих курильщикам одновременно и блаженство, и муку. Одуревшие от мака посетители бездумно валялись на лежанках с бледными пастозными лицами, подсвеченными масляными светильниками. Они напоминали беспомощных марионеток, чьи нити вдруг оборвались. Мистер Мун и Сомнамбулист осторожно пробирались между телами несчастных, почти каждый раз вздрагивавших, будто от яркого света, если вновь прибывшие оказывались рядом.

— Лотофаги, — прошептал иллюзионист. Великан озадаченно посмотрел на него, но прежде чем он успел нацарапать ответ, перед ними возник сутулый человек восточного вида с лицом настолько морщинистым и изъязвленным, словно его изуродовала какая-то чудовищная болезнь.

— Мистер Мун?

Говорил он с сильным акцентом, исполненным хитрости и коварства голосом.

Иллюзионист вежливо поклонился. Китаец сердито ткнул в великана.

— Почему он здесь?

Эдвард изо всех сил постарался успокоить его.

— Сомнамбулист пришел как мой гость. Даю слово, что он будет вести себя наилучшим образом.

— Его тут не хотят, — упирался Яньгоу.

— Не говорите так, — осклабился мистер Мун. — Вы раните его чувства.

Китаец едва не зарычал.

— Что вам надо?

— Что мне надо? — беспечно повторил иллюзионист. Шагнув к хозяину притона, он стиснул его бесформенный нос указательным и большим пальцами. — Мне нужны сведения, мистер Я. Надеюсь, вы с удовольствием ими поделитесь.

Китаец взвизгнул, вынужденно соглашаясь.

— Отлично. — Мистер Мун выпустил его нос. — Теперь попытаемся перейти к более цивилизованному разговору. Я расследую убийство Сирила Хонимена.

Яньгоу мрачно кивнул.

— Я уверен, что человек вашего ума сможет рискнуть ответить на мой следующий вопрос.

Хозяин притона рассмеялся.

— Видать, вы совсем отчаялись, раз пришли сюда! — заявил он. — Вы проиграете! Проиграете!

— Я никогда не проигрываю, — жестко ответил мистер Мун.

— Клэпхем! — торжествующе проскрежетал китаец. — По-моему, там вы проиграли!

Тень Сомнамбулиста упала на Яньгоу, и тот немедленно заткнулся.

— Мне нужны имена, — потребовал Эдвард, — все, что ты мог слышать. Любой шепоток, любой намек, слетевший с губ твоих наширявшихся клиентов. Любой злодей в Лондоне рано или поздно приходит сюда. Кто-нибудь из них может что-то знать.

Яньгоу издал булькающий вздох.

— Я не стану помогать вам, мистер Мун.

— Я могу вас заставить.

— Думаю, нет.

Эдвард ожег его гневным взглядом.

— Вы что-то знаете?

Китаец старательно пожал плечами, выдав себя лишь хихиканьем.

— Знаете!

Он покачал головой.

— Учитывая нашу долгую дружбу, мистер Яньгоу, мне кажется, что вы просто обязаны мне сказать.

Китаец ухмыльнулся.

— В противном случае, — решительно заявил мистер Мун, — я попрошу моего друга переломать вам пальцы один за другим.

— А… — Китаец вздохнул. — Меня предупреждали, что следует ждать вашего прихода.

Он хлопнул в ладоши, и рядом с ним возникли двое громил, по пояс обнаженных, чудовищно мускулистых, обильно татуированных и блестящих от пота. Яньгоу прищелкнул костлявыми пальцами. По его знаку оба вытащили неприятного вида тесаки и направились к мистеру Муну и Сомнамбулисту.

— Вас предупредили? — задумчиво произнес иллюзионист. — Интересно кто?