Сомнения Элли Эндрюс

Марк так и раздувается от гордости, а я издаю мысленный стон. Если Поппи вздумает сказать, что обожает регби и обшарпанные сомерсетские особняки, Аннабель может попрощаться с мужем. Кажется, у Поппи появился ощутимый предлог поскорее избавиться от моего присутствия. Хоть я и ненавижу Аннабель, мы все-таки не чужие, и я прекрасно знаю, что в искусстве флирта она не сравнится с Поппи. Пока Марк засовывает мою сумку в крошечный багажник, я смотрю на небо и пытаюсь убедить Бога, что Элли Эндрюс виновата не во всех проблемах, которые доставляет окружающим.

Каким-то чудом мы втроем втискиваемся в машину. Когда мы прибываем на станцию, погода становится под стать моему мрачному настроению, с неба льются потоки ледяного дождя. Поппи хватает меня за руку и тащит за собой.

– Поезд уже здесь! Живей, Элли!

Проталкиваясь сквозь толпу, поспешно выкрикивая извинения, распугивая голубей, я едва-едва успеваю вскочить в вагон (притом я едва не сломала шею, когда упала, споткнувшись о чей-то чемодан).

– Вот билет первого класса. – Марк тянется через окно. – Чтоб ты путешествовала с комфортом.

Я тоже обнимаю его.

– Спасибо, Марк, я тебе очень признательна… – Я замолкаю, не зная, что еще сказать. – Пожалуйста, помирись с Аннабель.

Он грустно улыбается:

– Попробую.

– Ключ под цветочным горшком у парадной двери! – кричит Поппи, когда проводник свистит, и поезд трогается.

– Поппи, никому не говори, где я! Особенно Джею! Если кто-нибудь спросит, скажи, что все в порядке и я просто поехала отдохнуть!

– Ладно! – отвечает она. – Только учти…

Шум поезда заглушает ее слова, и я машу в окно, пока рука не начинает болеть, а Поппи и Марк не превращаются в две точки на удаляющейся платформе. Поезд покидает Бакингемшир и, набирая скорость, направляется в Эксетер, Плимут и так далее. Такое ощущение, что я еду на край света.

Уютно устроившись на красном плюшевом сиденье и наблюдая за тем, как за окном цветными пятнами мелькают поля, я сознаю, что страшно устала. Закрываю глаза, но за сомкнутыми веками, как в кино, оживает та минута, когда Джей нежно поцеловал меня и поднял на руки. Я смаргиваю и мысленно напеваю под стук колес: «Я не заплачу, я не заплачу, я не заплачу». Но с каждой милей становится хуже и хуже. Я снова подвела маму, выставила себя полной дурой из-за Джея, а о Маркусе Лейси даже думать не хочется. На мобильнике три пропущенных звонка от него, и перезванивать я не намерена. Что он может сказать? «Прости, что развел тебя, как идиотку»?

Прижавшись лбом к холодному стеклу, я начинаю плакать. Слава Богу, великодушная британская публика не обращает на меня никакого внимания. Я плачу тихо, но непрерывно – всю дорогу до Корнуолла.

Под откос

Поезд прибывает на станцию Лискерд, где, по словам Поппи, меня должно ждать такси. Но из-за разных дорожных проволочек я приезжаю с двухчасовым опозданием, и, разумеется, таксист не дождался.

Я тащу сумку по платформе, в толпе туристов и усталых горожан, и взбираюсь по крутой лестнице в привокзальное кафе. Достигнув цели, я отдуваюсь, как после скачек с препятствиями. Раскрасневшись и тяжело дыша, заказываю чашку кофе, плюхаюсь на пластмассовый стул и кладу голову на липкий стол. На часах всего шесть, а кажется, будто полночь.

Потягивая кофе, я понимаю, что за мной наблюдают. Бывает такое ощущение, когда шею словно покалывает и ты буквально чувствуешь, как по тебе скользит чужой взгляд. Сначала я пытаюсь списать все на паранойю; в конце концов, маловероятно, что кто-нибудь в корнуолльском кофе опознает в тихой девушке, попивающей кофе, ту растрепанную психопатку, которую показывали по ящику. Я обвожу глазами зал. Вижу посетителей, автомат по продаже фруктов, несвежую еду…

И тут сердце замирает.

В дверях с солнечными очками в руке стоит Джей.

О Господи, я сошла с ума. У меня галлюцинации. Я закрываю глаза, потом открываю – но видение никуда не девается.

Убью Поппи, когда увижу ее в следующий раз.

– Что ты здесь делаешь? – спрашиваю я, когда он подходит. Отчасти хочется обнять его и покрыть поцелуями, а отчасти я страшно злюсь, что лопнула надежда сбежать и впасть в ничтожество.

– Я мог бы спросить то же самое. – Джей садится без приглашения и тянется к моей чашке. – Господи, пять часов за рулем без кофеина. Почему ты не пожелала меня выслушать?

Я молчу. Послушать Джея, так он тут самый белый и пушистый.

– Кто тебе сказал, что я тут? – спрашиваю я, пропуская вопрос мимо ушей. – Поппи, да?

Джей проводит руками по волосам, так что они встают дыбом. Вид у него уставший, под глазами фиолетовые круги.

– Пришлось постараться, чтоб ее расколоть, поэтому не спеши злиться, – говорит он с улыбкой. – С твоей Поппи так просто не договоришься…

Да, я в курсе. Иначе я бы ни за что не согласилась расстаться с фотографией Робби Уильямса. Я провела несколько часов в очереди под дождем, чтобы получить автограф. Но времена были жестокие, я страдала от ПМС, и последнее шоколадное печенье, которое осталось у Поппи, оказалось притягательнее, чем автограф Робби.