Сомнения Мегрэ

Когда машина остановилась перед их домом на бульваре Ришар-Ленуар, Мегрэ поинтересовался:

— Тебе будет очень неприятно, если я кое-куда съезжу и вернусь через час?

В другом случае он не стал бы спрашивать:просто объявил бы, что у него дела. Но в этот вечер речь шла о необязательном шаге, который, возможно, вообще был ненужным и бессмысленным, поэтому он испытывал необходимость извиниться.

— Тебя ждать?

— Нет. Ложись. Я могу задержаться.

Мегрэ увидел, как она пересекла тротуар, отыскивая в сумочке ключ от квартиры.

— Церковь Сен-Пьер-де-Монруж, — велел комиссар таксисту.

Улицы были почти пусты, на мокрой мостовой виднелись извилистые следы машин, которые заносило при торможении.

— Не очень быстро…

«Если действительно что-то должно случиться…» — думал он.

Почему у него было впечатление, что это произойдет совсем скоро? Ксавье Мартон пришел к нему вчера. Не на прошлой неделе, когда ситуация была точно такой же, а только вчера. Не указывало ли это на определенную зрелость драмы?

Жизель тоже пришла на Набережную вчера.

А ее муж вернулся туда сегодня.

Мегрэ пытался вспомнить, что на этот счет говорилось в той книге по психиатрии, которую он просматривал. В конце концов, может быть, он напрасно не проявил к ней больший интерес? Там был обширный материал о развитии кризисов, но он пропустил эти страницы.

Но одно обстоятельство могло ускорить развязку драмы. Ксавье Мартон согласился пройти освидетельствование завтра, в одиннадцать утра, в специальной медсанчасти изолятора временного содержания.

Расскажет ли он об этом свояченице? А жене? А та поделится ли новостью со своим любовником с улицы Сент-Оноре? После прохождения Мартеном осмотра, вне зависимости от результатов, похоже, для новых поворотов времени уже не останется.

Такси остановилось перед церковью. Мегрэ заплатил за проезд. Напротив было еще открытое в этот час кафе-бар, где сидели лишь два или три посетителя. Мегрэ вошел, заказал грог, как для того, чтобы согреться, так и потому, что сегодня уже заходила речь про грог. Когда он направился к телефонной кабинке, гарсон окликнул его:

— Вам жетон?

— Я только загляну в телефонную книгу.

Думая о месье Харрисе, он вдруг спросил себя, есть ли у Мартенов телефон, и пошел проверить.

Телефона у них не было. В справочнике значилось много Мортонов, Мартэнов, но ни одного Мартона.

— Сколько с меня?

Комиссар пошел по пустынной авеню Шатийон, лишь в паре окон еще горел свет. Он не видел ни Люка, ни Лапуэнта и уже начал беспокоиться, как вдруг примерно в середине авеню, недалеко от перекрестка с улицей Антуан-Шантен, услышал возле себя голос:

— Я тут, патрон…

Это был молодой Лапуэнт, спрятавшийся в щели между домами. Лицо он по самый нос замотал шарфом, руки поглубже засунул в карманы пальто.

— Я узнал ваши шаги, как только вы свернули на авеню.

— Здесь? — спросил комиссар, указывая кивком на желтый кирпичный дом, все окна в котором были темными.

— Да. Видите темную дыру справа от двери?

Это был узкий проход, каких еще много сохранилось в Париже, даже в самом сердце города. В таком вот проходе на бульваре Сен-Мартен однажды нашли труп человека, убитого в пять часов дня, в нескольких метрах от спешащей по тротуару толпы.

— Проход во двор?

— Да. Они могут входить и выходить, не вызывая консьержку.

— Ты проверял?

— Каждые десять минут. Если пойдете, будьте внимательны. К вам бесшумно подкрадется и потрется о ноги здоровенный рыжий котяра. В первый раз он так замяукал, что я испугался, что он поднимет тревогу.

— Они легли?

— Когда я заглядывал в последний раз, еще не ложились.

— Чем занимаются?

— Не знаю. Кто-то находится на втором этаже — там горит свет, но сквозь задвинутые шторы ничего не видно. Я даже тени не видел. Надо думать, человек или люди, которые находятся в комнате, не двигаются или не подходят к окну. На первом этаже тоже горит свет. Это не сразу заметно, потому что в щели между металлическими ставнями пробиваются очень узкие полоски света.

Мегрэ пересек улицу, Лапуэнт последовал за ним. Оба старались не шуметь. В проходе длиной метра четыре было холодно и сыро, как в погребе. Во дворе они оказались в полной темноте, и поскольку стояли неподвижно, к ним действительно подошел кот и начал тереться о ноги, но не комиссара, а Лапуэнта, которого уже признал за своего.

— Они легли, — прошептал инспектор. — Освещенное окно как раз перед вами.

Он на цыпочках подошел к ставне первого этажа, нагнулся и вернулся к комиссару. В тот момент, когда двое мужчин собирались развернуться и уйти, загорелся свет, но не в коттедже, а на четвертом этаже дома.

Оба полицейских замерли в тени, боясь, что кто-то из жильцов услышал их, и ожидали увидеть прильнувшее к стеклу лицо.

Ничего подобного не произошло. За шторой мелькнула тень. Послышался шум воды.

— Туалет… — вздохнул успокоившийся Лапуэнт.

Через секунду они вновь заняли место на тротуаре на противоположной стороне авеню. Странно, но оба как будто были разочарованы.

— Они легли, — прошептал наконец Лапуэнт.

Не означало ли это, что ничего не произойдет и что комиссар напрасно беспокоился?

— Хотел бы я знать… — начал Мегрэ.