Сомневайся во всем

Декарт утверждает: поскольку Бог — истинная причина всего, то и в объяснении вещей следует исходить из понимания Бога. Эта позиция является само собой разумеющейся для средневекового человека, однако Декарт, несмотря на то, что декларирует ее здесь, сам не вполне ей следует. Для средневекового человека первичной очевидностью являлось бытие Бога, а себя он удостоверял по своей причастности Богу. Поэтому откровение Бога было высшей истиной, которое изучалось теологией, а философия понималась как служанка теологии.

В Новое время первичной очевидностью является сам человек, обнаруживающий себя в своем самосознании. Из этого понимания исходит Декарт, когда в качестве исходной философской предпосылки берет самоочевидную идею: «мыслю, следовательно, существую». Он предлагает исходить в познании вещей из очевидности бытия Бога, но, тем не менее, приводит аргументы, удостоверяющие Его бытие, исходя из очевидности собственного существования как субъекта мышления. В таком способе аргументации Декарт предстает не как средневековый мыслитель, а как мыслитель новой эпохи.

25. Следует верить всему, что нам дано в откровении Богом, пусть это и превышает меру нашего восприятия

Так, если Бог открывает относительно себя нам или другим людям нечто превышающее естественные возможности нашего ума, каковы, например, таинства причащения и святой Троицы, мы не откажемся в это поверить, хотя и не постигаем этого ясно. Мы никоим образом не станем изумляться существованию многого — как в необъятной природе Бога, так и в сотворенных Богом вещах, — кое превышает меру нашего восприятия.

Вера в откровение, которое превосходит возможности ума, вовсе не отрицает убежденности Декарта в том, что в деле познания нужно исходить из очевидных для ума истин. Ведь превосходство совершеннейшего существа над несовершенным человеком тоже дано как самоочевидная истина ума. Следовательно, необходимость признания за откровением таких истин, которые превосходят человеческий ум, является требованием самого же ума.

26. Недопустимо рассуждать о бесконечном, но следует просто считать беспредельными вещи, у которых мы не усматриваем никаких границ, — таковы протяженность мира, делимость частей материи, число звезд и т. д.

Поэтому мы никогда не станем утруждать себя рассуждениями о бесконечном. Действительно, было бы нелепо, поскольку сами мы конечны, давать ему какое бы то ни было определение и таким образом как бы пытаться ограничить его и постичь. Следовательно, мы не станем заботиться об ответе тем, кто спрашивает, бесконечна ли также и половина бесконечной линии, четно или нечетно бесконечное число и т. п.: ведь о таких вещах подобает размышлять лишь тем, кто почитает свой ум бесконечным. Мы же все то, для чего не можем установить в каком-то смысле границы, не будем рассматривать как бесконечное, но лишь как беспредельное. Так, поскольку мы не можем вообразить столь огромную протяженность, чтобы нельзя было постичь возможность существования еще большей, мы скажем, что величина потенциальных вещей неопределенна. И так как нельзя разделить некое тело на столько частей, чтобы отдельные части не мыслились как снова делимые, мы будем считать количественную делимость беспредельной. А поскольку нельзя вообразить себе такое число звезд, чтобы думать, что Бог не может создать еще большее, мы будем предполагать их число также неопределенно большим; то же самое относится и ко всему остальному.

Декарт указывает на то, что для ума невозможно представить бесконечность как нечто ясное и очевидное. Именно это обстоятельство побуждало античного человека думать, что мир ограничен в пространстве, ведь бесконечность отрицала бы мировую гармонию, открывающуюся разуму человека. Однако в наступающую новую эпоху, в которой выпало жить Декарту, в науке постепенно утверждается идея бесконечности. И Декарт находит компромисс между неочевидной для ума идеей бесконечности и требованием интуитивной очевидности идей. Он различает актуальную бесконечность, как непосредственную данность всего, что действительно непостижимо для ума, и потенциальную бесконечность, как возможность бесконечно открывать или продолжать что-либо, что уже ясно дано умственному взору. Последнее он называет не бесконечностью, а беспредельностью. Европейский ум будет постепенно все больше и больше примиряться с идеей бесконечности. Спустя три столетия математик Георг Кантор разработает теорию оперирования бесконечными множествами.

27. Какое существует различие между беспредельным и бесконечным