Сомнирум

– Но ведь и Система, и синтетики созданы людьми, – возразил Харт.

Ливи дернула уголком губ.

– У моего отца есть теория, что Создатели как раз таки давно уже не люди. Они переселили свой разум в искусственные тела. Стали неким коллективным разумом – теми, кто на самом деле, минуя мэра, управляет Бене-Исс.

О том, что городом с помощью Системы управляли Создатели, знали все, даже самые несмышленые юнцы. Но то, что они при этом являлись синтетиками…

– Создатели – лучшие умы прошлых лет, которые уже давно должны были покоиться на том свете, – продолжала Ливи. – Но благодаря тому, что променяли человеческие тела на синтетические, они обеспечили себе едва ли не вечную жизнь. Бессмертие это или нет, но смерть от старости или болезней Создателям уж точно не грозит.

Харт молчал – как и Берк, он был немало впечатлен услышанным. И все-таки разговоры о Создателях не помогали избавиться от нависшей над ними угрозы в виде вездесущей Системы и ее помощников: праэко, дронов-наблюдателей и маршалов. Где-то там от неизвестности с ума сходила мама, а Элси…

Наверное, вполне ожидаемо, когда мысли о девушке, прежде целиком и полностью занимающие его непутевую голову, вдруг отступали на второй план под натиском более серьезной проблемы. Убегая из тюрьмы Реконструкторов, Харт и не думал о том, что будет дальше – после того, как он выберется на свободу. Сейчас он считается дважды перешедшим Черту, а значит, Изменения ему не избежать… если только всю оставшуюся жизнь он не будет скрываться.

Размышляя над непростой дилеммой, Харт мрачнел все больше. Злился на себя – за то, что не предусмотрел всего, на Ливи – за то, что втянула его во все это. На Элси, из-за которой совершил правонарушение и угодил к Реконструкторам.

Злость подействовала на рассудок Харта удивительным образом – выплеснувшись, словно очистила его от ненужного хлама. Осталась лишь четкая мысль: там, в тюрьме, он дал себе слово, что никогда больше не позволит Реконструкторам прикоснуться к своему мозгу. А значит, он обязан сдержать слово.

– Я согласен стать Свободным, – прозвучало пафосно, поэтому Харт, не удержавшись, скривился и с нервным смешком добавил: – Что бы это ни означало.

Склонив голову набок, Ливи послала ему укоризненный взгляд, но в ее глазах плясали чертинки.

Берк колебался дольше, чем Харт, и когда, наконец, заговорил, в голосе его не чувствовалось уверенности:

– Ладно, я с вами.

Харт покачал головой. Если это было посвящением в Свободные, то очень странным. Ливи приказала им оставить аэромобили на стоянке и уверенно направилась вперед. Обстановка вокруг менялась на глазах: попадавшиеся им дома казались все более старыми и убогими, а улицы – грязными, потонувшими под горами мусора, с которыми роботы-уборщики уже не справлялись.

– Квартал почти пуст, – объяснила Ливи, заметив брезгливый взгляд Харта. – Люди здесь почти не живут. Осталось еще несколько семей… мягко говоря, неблагополучных. Еще несколько Измененных. Ходят тут как призраки, пугают случайных прохожих. Все потому, что они сильно изменены – прежние жители Палгема примерным поведением не отличались.

Харт слышал позади себя шаги остальных Свободных. Со стороны они, наверное, походили на группу друзей, решивших поискать приключений и новизны в богом забытом квартале. Например, искали какой-нибудь заброшенный дом – из тех, что всегда как магнитом манит подростков.

Ливи привела их к внушительному особняку, наверняка имевшему когда-то благородный и фешенебельный вид. Сейчас же время, порядком поиздевавшись, истрепало фасад, придав ему, как старой бумажной картинке, безликость и потертость. Внутреннее убранство дома изысканностью также не отличалось. Едва войдя, Берк расчихался от поднятой десятками ног многолетней пыли, а Харт принялся гадать, когда здесь убирались последний раз.

– Первое время мы старались поддерживать иллюзию того, что дом обитаем, – словно оправдываясь, сказала Ливи. – Потом поняли, что только зря теряем время: никому не было никакого дела до заброшенного здания в районе, который остальные жители Бене-Исс зовут кварталом-призраком. Системе вообще нет никакого дела до людей – но только до тех пор, пока они не привлекут ее внимание и не приблизятся к Черте. Тогда она просыпается и встает на все четыре лапы, готовая в любой момент напасть и разорвать.

В ее голосе слышалась странная интонация – смесь отвращения и ненависти.

Потайной проход произвел на Харта неизгладимое впечатление, в памяти сразу всплыли сюжеты из прочитанных когда-то шпионских боевиков – кажется, именно так называли книги, где не в меру крутой герой совался во все неприятности, в которые только мог, а затем с присущим ему блеском и ловкостью из них выбирался. Тайные ходы там имелись в большом количестве – так же как роковые красотки, алкоголь и сигареты.

Харт покосился на фиолетово-волосую хакершу, раздумывая: сгодилась бы она на роль роковой красотки? Пусть и несколько… своеобразной?