Сомнирум

Оливия пропала. Десс подозревала, что их лагерь теперь находится в другом месте, и даже была рада, что не знала – где именно. В ту злополучную ночь, вернувшись в обитель Свободных, они с Оливией обнаружили лишь открытые настежь двери, хаос и… тишину. Девушка взвыла, как раненая волчица, удостоверившись, что родители исчезли. А в душе Десс открылась свежая рана, кровоточащая до сих пор. Она привела маршалов в лагерь. Ее доклады помогли Вандри понять, что Свободные действительно одержимы идеей разрушить Систему изнутри и обладают неким оружием, которое позволит им осуществить задуманное. После нападения дронов-носителей вируса на синтетиков маршалам осталось лишь сложить два и два… и нагрянуть в лагерь.

Десс предстояло жить со всем этим: с клеймом предательницы, пускай и видимым только ей одной, со знанием, что из-за нее тридцать человек – неплохих, в общем-то, ребят – отправились к Реконструкторам. Что Оливия едва не сошла с ума от горя, разом лишившись всего. Что Блэки исчезла, а ее словам никто не поверит…

Ей предстояло со всем этим жить. Как?

Нет ответа.

Глава двадцать третья ЗНАКОМАЯ НЕЗНАКОМКА

Лан поцеловал Ребекку в губы – быстрый, почти формальный поцелуй. Ощутил болезненный укол совести, заметив в ее огромных серых глазах обиду. В последнее время она была в их доме частой гостьей.

Облаченная в короткий топ и облегающие брючки, Бекка прислонилась спиной к холодильнику, непроизвольно поглаживая живот, и наблюдала, как Лан собирается на работу. Живот все еще плоский, со следом от колечка в пупке – пирсинг она вынула сразу, как только узнала о беременности. Зачем? Кто их, женщин, разберет? То ли вычитала, то ли услышала от подруг, что это для ребенка вредно.

Он не знал, на что злится. Искренне радовался, когда Ребекка, с покрасневшими от слез глазами и робкой улыбкой на лице, сообщила ему о том, что беременна. Он надеялся, что малыш вернет гармонию в их некогда счастливую семью, склеит разбитые осколки.

В его голове еще были живы воспоминания о счастливых мгновениях. Вот они с Беккой на Аль-Нарой, нежатся на белом песке. Он берет ее на руки и с ней – смеющейся, легкой – идет по волнам, как в какой-нибудь дешевой мелодраме. Но Бекке нравится – откидывая назад золотые пряди, она заливисто смеется. Или тот вечер в Перлопар, когда они ужинали в ресторане на верхнем этаже стеклянной башни. Дух захватывало от невероятной высоты и маленьких фигурок людей у них под ногами. Волнуясь, как школьник, Лан подарил ей кольцо. Ребекка бросилась ему на шею, опрокинув и разбив хрустальный графин с «Блиссом», чем заслужила укоризненный взгляд официантки.

Его предложение не было неожиданным – прошло два месяца со дня совершеннолетия Ребекки, он числился одним из ее электов, да и четыре года отношений говорили сами за себя. Но она все же была безмерно счастлива. И он был.

Что же случилось потом?

Ребекка – потрясающе красивая девушка, милая, отзывчивая, добрая. Она тянется к нему, как цветок к свету, а он, так или иначе, ее отталкивает. За что он так с ней? И почему, глядя на нее – свою законную жену вот уже полгода, – не видит ничего, кроме кукольно-фарфорового личика и точеной фигурки? Не чувствует ничего, кроме… да ничего он не чувствует!

Лан стиснул зубы и резко выдохнул. Ну, вот опять. Очередное утро, когда он, собираясь на опостылевшую работу, предается все тем же осточертевшим размышлениям… и обижает своим невниманием беременную жену.

Кончилось все тем, что он просто выдавил через силу «пока» и скрылся за дверью, словно отрезая расстроенную Ребекку от себя. Трус.

До работы он обычно добирался за полчаса, пешком, не желая тратить драгоценные минуты свободы на тряску в автобусе. Лан шел, провожая глазами проезжающие мимо машины, лениво раздумывал над тем, чтобы в выходные смотаться с Бекки в Алтрапес. Понежиться на горячем песке, окунуться в прохладные волны. Или, быть может, отправиться в заснеженный Кенкар – Ребекка давно мечтала взобраться на гору. Тут же вспомнил о беременности и с досадой вздохнул. Значит, все-таки Алтрапес.

Поднявшись в свой кабинет, первым делом включил старенькую кофеварку. Получившийся слишком крепким кофе щедро разбавил молоком. И только покончив с каждодневным ритуалом, уселся в кресло. Хмуро перебрал бумаги, ворохом рассыпанные по столу.

Лан не уставал поражаться тому, за какую ерунду ему платили неплохие, в общем-то, деньги. Вся его работа заключалась в ведении анкет сотрудников рекламного агентства «Модиам», составлении графиков (таких же ненапряжных, как и у него самого), принятии на работу, переводе в другие отделы и увольнении. К тому же последнее он не делал уже очень давно. Шефа – немолодого, но весьма энергичного Дейва Вествика за все четыре года работы Лан видел от силы раз десять. Все отчеты сдавал по электронной почте, в ответ получая лишь пару лаконичных фраз.