Сомнительная версия (Повести и рассказы)

— Понимаю, Гавриил Прокофьевич, — вздыхал с деланной удрученностью Коптяков. — Что ж, надо так надо. «Светлому лучу» конечно же есть чем похвастать. Жаль, конечно, что покидает нас. К слову хочу спросить: как там решили с выделением нам строительных фондов? Обещали ведь…

— Подкину кубов триста леса, — ответил, помешкав немного, Антипкин. — Ох и жох ты, расстарался для тебя этот молодец Куковеров, выбил с Венидиктом Ермолаевичем у Сидора Ивановича новенький трактор «ДТ-75» и грабли валковые…

— Так разве ж мы просили его? Интервью брать ездил, — ухмыльнулся Коптяков. — Хочу, говорит, непременно написать о чутком внимании районного руководства… Я и не стал отговаривать. Целую главу отмахал, написал про Сидора Ивановича и про вас…

— Ну ты это брось, какие такие мои особенные заслуги, — бросил в трубку Антипкин с притворной небрежностью. — Прежде чем отдавать печатать, обязательно дай поглядеть. Значит, о главном мы договорились…

— А как с кирпичом и шифером для фермы? — поспешно вставил Коптяков.

— Что-нибудь постараемся придумать в конце квартала, — пообещал Антипкин.

Когда разговор был окончен, Коптяков вызвал секретаршу и велел срочно разыскать Куковерова.

«Ну теперь поглядим, как развернутся события, — думал со злорадным ликованием он, потирая руки… — Жуков определенно не станет трезвонить о всей этой неурядице с „историей“. Раздувать конфликт не больно-то в его интересах. Скажут, поди: „Вот так руководители, дожили что мужики их уму-разуму учат, а сами опростоволосились“. Пусть сперва пропечатают про „Светлый луч“, тогда и поговорим в райкоме — как бегал да настраивал против меня народ. Вправят ему мозги! Сказано же было Андронниковым: „Всемерно повышать духовный уровень масс…“ А он комедию устроил и, может, заранее даже подговорил мужичков обсмеять. С него станется…»

Кинулись искать повсюду Куковерова, побывали в гостинице, расспросили Дашутку, наведались к дяде Епифану и Киту… Исчез корреспондент! Как в землю канул. Но не отправился же пехом через тундру?.. Переполошили всю деревню, ходили по домам, доискивались всюду, а только без толку.

— Уж не топиться ли с горя и позору побег в Чигру? — заметил с язвительностью вмешавшийся и тут дед Гридя. — Сочинители, они народ такой… Дюже самолюбивый. Упокой, господи, его душу, раба грешного! Да, на людях и смерть красная, хоть другой раз и напрасная. А тут за утопленником рыскай по реке… Вот Марей мне сказывал, читал он про одного стародавнего писателя, так тот чуть что — пистоль к виску: печатайте аль пущу себе пулю в лоб! Куковеров этот тоже был страшенно нервный, курил папиросы да сигареты одну за одной… Родственникам надо бы сообчить… А куды?

— Ты мне брось распространять эту панику и разжигать нездоровые страсти, — распек его Коптяков. — Мелешь ерундовину, старый черт. Он еще нас с тобой переживет!

— А может, морем подался с кем попутно в Мезень? — высказал предположение Федоскин.

Стали перебирать в уме всех мужиков — кто бы мог уехать? Поглядели, чьего карбасочка нет под берегом. Разве что только Микешиной лодчонки. Но ему-то в Мезень зачем ехать? Собирался ведь давеча к себе в Макарьевские выселки.

Долго судили и рядили. Ну что ты будешь делать, хоть розыск через милицию объявляй. А тут еще новый участковый инспектор товарищ Удушуев самолетом из Мезени прибыл…

— Как так исчез корреспондент? — подивился он. — Найдем! Хоть живого, хоть мертвого, — заверил убежденно. — На моем участке не должно быть никаких таинственных исчезновений! Кто видел гражданина Куковерова в последний раз? — бегал и спрашивал он народ.

— На собрании только и видели, — отвечали чигряне.

Так и улетел послеобеденный самолет в Мезень без корреспондента. Антипкин снова позвонил Коптякову, отчитал за то, что из-за него срывается важное мероприятие. Специально пришлось отложить на день торжественное собрание в «Светлом луче».

— Исчез он, Гавриил Прокофьевич, — божился Коптяков. — Ума не приложу: куда мог подеваться? Новый участковый велел дверь в его гостиничном номере открыть — вещей нигде нет. Прямо мистика какая-то, да и только.

— Отвечаешь за него головой! — бушевал, дрожа от негодования, Антипкин. — Могут быть крупные неприятности… Я тебе покажу «мистификация»! Ты не юли, все равно заберем от вас.

Удушуев вечером вызвал к себе Дашутку, долго и обстоятельно расспрашивал, дал подписать показания, довел чуть ли не до слез. А как признаться, что спровадила корреспондента по своей бабьей дурости? Заругают: какое имела такое право подслушивать служебные разговоры? После ведь стыда не оберешься, засмеет народ в деревне. Так и не открылась Удушуеву. А на другой день полетела самолетом в Мезень, оттуда другим рейсом махнула вечером в Сояну. Думала, удастся перехватить Куковерова в аэропорту. Три дня ждала без толку, оставила на его имя письмецо запечатанное диспетчеру, ни с чем вернулась обратно в Чигру.