Сомнительная версия (Повести и рассказы)

В канун праздников, когда его коллеги скидывались по пятерке и отмечали сообща торжество, он обычно отговаривался тем, что не пьет, и спешил уйти. Выглядеть белой вороной среди оживленной компании было как-то не с руки, не умел он поддержать этих однообразных и томительных разговоров о хоккее, футболе. На стадионы ведь никогда не ходил, да и телевизор не смотрел. Какой уж тут телевизор, какие уж тут убитые без толку часы, когда делами была насыщена каждая свободная от работы минута. Вечерами он подклеивал рваные корешки, подновлял переплеты своих повидавших виды приобретений. Да что там, едва удавалось урывками прочитать что-то. Чтение было совершенно бессистемным, он буквально тонул в океане окружавших его дома книг, дергался от поэзии к истории, от истории к историческим романам — в зависимости от настроения, от случавшихся днем бесед, чтобы не выглядеть профаном и уметь со сведущими людьми поддержать нужный разговор.

Толкаясь по букинистическим магазинам, беседуя с разными людьми у прилавка, он успел свести знакомство со всевозможными любителями литературы. Его затрепанный блокнот пестрел сотнями телефонов. Разговоры, обменные дела тоже отнимали уйму времени.

И чьих только номеров и адресов не было в этом блокноте, чьих только не было тут фамилий и имен. Это был сущий кладезь информации. Но если бы Дудин его случайно потерял, а кто-то нашел и вздумал дозвониться до адресата, то попытка осталась бы тщетной. У него был небольшой секрет — от каждой второй цифры нужно было отнять единицу, а от последней двойку — таков был придуманный им нехитрый шифр. Профессора философии и истории, актеры, писатели, директора магазинов, обычные служащие, подверженные цепкому пристрастию коллекционирования, — все эти люди в какой-то мере дорожили знакомством с Дудиным. Ведь он был в своем роде незаменимым человеком для них. Мог достать любую нужную книгу, мог проделать ради этого двойной, тройной, десятерной обмен. Он был для них магом и волшебником, который давал возможность экономить если не деньги, то время. А время, в сущности, было кое для кого много дороже. Каждый час, проведенный им у телефона, приносил в результате нужную ему книгу. Если же он старался для кого-нибудь — определенную мзду. Время, протекая через его пальцы, обращалось в металл, в звонкую монету, которую он тотчас снова обращал в книги. Таков был четкий круговорот вещей.

Его нисколько не удручала та сентиментальная малость, что сам он как личность ни у кого из этих многочисленных знакомых не вызывал никакого особого интереса. Он был роботом, достающим книги, и только. У него были многочисленные приятели. Но друзей, увы, не было.

«Что такое друзья? — рассуждал он. — Люди, требующие к себе повышенного внимания. С ними нужно постоянно общаться, а значит, затрачивать на них драгоценное время, вести какие-то отвлеченные, малозначительные разговоры, выслушивать излияния о семейных неурядицах и прочее, прочее». Друзья — это люди, в какой-то мере облеченные правом вторгаться в личную жизнь, а он не желал давать никому такого права. Он предпочитал оставаться в полной независимости. Не позволял никому переступать невидимую, но тщательно оберегаемую им грань.