Сон

В спокойствии прикрытых век —
Любовь, достигшая предела…
Я помню: Чёрный Человек
Моё — увозит в лодке — тело.
Нет никаких знакомых лиц,
Ни церемонии прощанья —
Безмолвно кружит стая птиц,
И том стихов — как завещанье.
В туманной дымке — острова,
Всё дальше — мостики и крыши…
Кричу Ему, что я — жива!
Но он как будто бы не слышит —
Молчит… Не знаю я: КТО ОН?
И сколько минуло мне вёсен?..
Привычный шум прибрежных волн
Едва нарушат всплески вёсел.
Какая странная печаль:
И песни томных гондольеров,
И карнавальный бог — февраль,
И всё, что было здесь, — химера.
А я осталась… Я — жива!
Там — тело, сброшенное платьем!
Всё дальше, дальше острова,
Всё ближе — Вечности объятья…
Его Венеция навек
В мой Судный День осиротела…
КТО ОН, тот Чёрный Человек,
На лодке увозящий тело?

Глава 1

октябрь 1987, Москва

— Алиса, что ты там всё время пишешь?

Я протягиваю маме тонкую зелёную тетрадку в клеточку. Она перелистывает её, просматривая мой детский корявый почерк и удивлённо восклицает:

— Это ТВОИ стихи? Ты пишешь стихи?!

Я молча киваю и улыбаюсь.

Мама мрачнеет и строгим голосом категорично произносит:

— Ты не должна больше этого делать.

— Почему? — удивляюсь я.

Она долго молчит, будто сканируя моё будущее, а потом выносит свой безжалостный вердикт, срываясь чуть ли не на крик, приводя в пример тех, чьи имена мне ещё совершенно ни о чём не говорят:

— Нет! Нет!! Нет!!! Ты не будешь писать стихов!!! У всех поэтов — страшные судьбы! Большинство из них влачат нищенское существование, их жизнь полна трагедий, они заканчивают жизнь самоубийством!!! Цветаева, Маяковский, Есенин! А Ахматова искала любви, но так и не нашла, как, впрочем, и Блок! Я не хочу, чтобы ты убила себя! Нет, Алиса! Ты больше никогда не будешь писать стихов! Никогда!!!

Мама уходит из комнаты. Я закусываю губы, чтобы сдержаться и не заплакать от обиды, но слёзы вот-вот хлынут из глаз, и руки судорожно разрывают тетрадку на мелкие кусочки.

* * *

июнь 2010, Китай

Мы встаём в четыре утра, чтобы отправиться в горы. Нас двадцать человек. Мы приехали сюда на семинар Раисы Ахметовны Мансуровой. Я познакомилась с ней в Москве, когда уже в третий раз в своей жизни оказалась где-то на грани между, — я не хотела жить. Она тогда прочитала мои стихи, сравнив с Цветаевой и Ахматовой, и сказала, что я стану известным поэтом, и меня переведут на иностранные языки, и будут издавать за рубежом, и что я напишу роман про Иную Реальность, а дописав его, встречу свою Любовь — столь долгожданную мной Каменную Стену…

Я не поверила ей. Но вскоре в одном крупном издательстве вышла моя первая книга. Издатель настоял на придуманном им самим вызывающем названии, сравнив меня с Цветаевой и Ахматовой. А на этот горный семинар я привезла только что дописанную мною 2-ую часть «Иной Реальности»…

Раиса Ахметовна внимательно смотрит мне в глаза, держа в руках рукопись, и, вздохнув, произносит: «Не всё сказала. Ты не сказала самого главного. Твоя книга не закончена. Допиши её до конца…»

Мы возвращаемся из гор в отель к завтраку вместе с одним из семинаристов — Сашей. Обычно он задаёт мне интересные вопросы, поскольку считает, что я, в отличие от него, «продвинутый пользователь» в Иной Реальности, но внезапно произносит с улыбкой:

— Сегодня ночью нам предстоит прописывать Программу Желаний на год, а я тебе обещал помочь с твоим желанием — наколдовать Каменную Стену. Так вот, сейчас мы с тобой этим и займёмся. Я хочу, чтобы твоя мечта сбылась.