Сон № 9

Вечер брызжет неторопливым дождем. Сижу на чердаке. В густеющих сумерках белая бумага постепенно синеет, сизовеет, почти сливается с чернилами. Смотрю, как по оконному стеклу ползут струйки воды. Почти слышу, как истомившийся от жажды город, хлюпая пеной, жадно впитывает дождь. На Якусиме дождями похваляются. Дядюшка Патинко говорит, что там тридцать пять дней в месяц дожди. А когда в Токио шел дождь? Летняя гроза налетела в день моей дурацкой засады. Ох, я был таким простофилей! Ну, Морино раскрыл мне глаза. Что, если отец и впрямь не испытывает ни малейшего желания со мной встречаться? А вдруг он тоже якудза? Иногда струйки сливаются в одну, иногда – разделяются. Ну, надо, чтобы он сам мне об этом сказал. Его работа, да и то, как он вообще живет, – его личное дело. По улице за окном шуршат колеса машин, обычные мужья едут к своим обычным семьям. Одна из машин останавливается перед домом, и мое умиротворение исчезает. Я вглядываюсь в темноту за треугольным окном: старенькая «хонда» Бунтаро. А вот и мой спаситель – с газетой над головой перепрыгивает через полузатопленное отверстие сточного желоба. Плешь поблескивает под дождем.

Съедаю свою порцию лапши и завожу разговор о том, что меня волнует:

– Бунтаро, нам надо поговорить о деньгах.

Бунтаро выискивает хрустящие кусочки кляра:

– О каких деньгах?

То-то и оно.

– О квартплате за следующий месяц. Я не знаю, как бы это получше сказать, но… Мне нечем заплатить. Я же больше не работаю в Уэно. Мне очень неудобно вас просить, но не могли бы вы взять нужную сумму из моего задатка?

Бунтаро хмурит брови – он досадует на меня или на неуловимый кляр? Я продолжаю:

– Мне действительно очень стыдно. Вы с госпожой Сасаки столько для меня сделали! Но я должен был вам сказать, так что, если, ну, если вы выставите меня из капсулы, в общем, я все понимаю, честное слово…

– Ага, попался! – Бунтаро подхватывает креветку палочками и смачно хрустит креветочной головой. – Парень, жена придумала кое-что получше. Она хочет съездить в отпуск, пока срок беременности позволяет, ведь авиакомпании не любят глубоко беременных пассажирок. Мы тут вспоминали, когда в последний раз вместе ездили в отпуск. Угадай, когда? Никогда! Буквально никогда. Сначала у нас вечно не было денег, потом я стал владельцем «Падающей звезды», а видеопрокат никогда не спит. Когда я работаю, она отдыхает; когда работает она, отдыхаю я. И так уже девять лет. Сегодня утром она обзвонила несколько отелей на Окинаве[147] – сейчас межсезонье, много недорогих предложений. Так вот, слушай, что мы придумали: на следующей неделе присмотришь за салоном, в счет квартплаты за октябрь.

– За весь октябрь?

– Так ведь работа-то сволочная – с десяти утра до полуночи, семь дней в неделю. Да, деньги небольшие. Но у тебя будет время подыскать другую работенку.

– А вам не страшно оставлять меня в салоне?

– Двойники Аль Пачино о тебе не справлялись. Хорошо, что ты здесь отсиделся, но сейчас уже можно вернуться.

– Нет, я имел в виду, не страшно ли вам оставлять на меня свой, э-э, бизнес?

– Моя жена тебе доверяет, значит и я тоже. Кроме того, предыдущий работодатель дал тебе отличную характеристику. – Бунтаро ковыряет в зубах. – Работать в видеопрокате несложно, я за полчаса тебя всему научу. А мама будет забегать по вечерам, забирать выручку и подбивать баланс. Ну что? Сказать жене, пусть заказывает райские кущи?

– Конечно. Да-да. Спасибо.

– Не стоит, парень. Это бизнес. Давай посидим на ступеньках, выкурим по «Мальборо», чтобы отметить наше взаимовыгодное соглашение. Только жене не говори. К торжественному появлению Кодаи я должен завязать с этим делом.

Мы выходим в сад и выкуриваем почти целую пачку, слушая лягушек и плеск дождя в пруду. Дождь и дым разгоняют москитов.

– Кстати, – говорит Бунтаро, – тебе, случайно, не знакомо имя Аи Имадзё?

Я чешу в затылке, киваю.

– Друг или враг?

– Надеюсь, что друг. А в чем дело?

– Видишь ли, сегодня утром она зашла в бюро находок в Уэно и заявила, что потеряла Эйдзи Миякэ. Мама сказала ей, что ты уехал из Токио по семейным делам. Барышня состроила гримаску, мол, что ж он не предупредил, сказала спасибо и ушла.

Я сижу с непроницаемым лицом.

– Что ж, я пойду. – Бунтаро встает. – Жену обрадую.

Выхожу в коридор вместе с ним. Бунтаро делает вид, что проверяет пыль.

– Да, у тебя здесь чисто, как во дворце. Во всяком случае, чище, чем в твоем роскошном пентхаусе. – Он хлопает себя по нагрудному карману. – Парень, я болван! Чуть не забыл, извини. Вот, тебе тут сегодня прислали пиктограмму. Ну, приятных снов.