Сон №9

С утра погода прекрасная, но к середине дня стали собираться тучи. Тренировка отменена из-за поломки двигателя, и у меня есть свободный час, чтобы рассказать тебе о своих братьях по «1-333». Ютака Абэ – наш лидер, ему двадцать четыре года, он из старинного токийского рода и закончил «Школу пэров». Его отец был на борту «Симантогавы» в славной битве при Цусиме в 1905 году. Абэ – сверхчеловек, у него получается все, за что бы он ни взялся. Гребля, навигация, сложение хайку. Как-то он обмолвился, что выиграл все шахматные партии, которые сыграл за последние девять лет. Девиз его кайтэн: «Стрела императора не бьет мимо цели». Сигэнобу Гото, двадцати двух лет, происходит из семьи торговцев в Осаке, и его остроумие разит с двадцати шагов. Почти каждый день он получает любовные письма от разных девушек и жалуется, что на базе ему не хватает женского общества. Абэ можно описать одним словом – цельность. Гото же способен изобразить кого и что угодно. Он даже принимает заявки: китаен, на которого в уборной напала змея; торговка рыбой из Тохоку, над ухом которой взыграла труба. Он пользуется своим умением подражать разным голосам, чтобы отвлекать Абэ, когда они играют в шахматы. Абэ все равно выигрывает. На своей кайтэн Гото написал: «Лекарство для янки». Наш третий товарищ – Исса Кусакабэ. Кусакабэ на год старше меня, это тихий парень, который читает все, что попадет под руку. Технические справочники, романы, стихи, довоенные журналы. Все подряд. Госпожа Осигэ (наша «мама» на Оцусиме – она думает, что мы испытываем новую подводную лодку) договорилась с одним местным мальчишкой, чтобы тот каждую неделю приносил Кусакабэ книги из школьной библиотеки. У него есть даже томик Шекспира. Абэ спросил, подходят ли сочинения изнеженного европейца для японского воина. Кусакабэ ответил, что Шекспир в Англии – все равно что кабуки. Абэ сказал, что Шекспир оказывает разлагающее влияние. Кусакабэ спросил, какие пьесы Абэ имеет в виду. Абэ предпочел оставить его в покое. В конце концов, Кусакабэ не попал бы в отряд кайтэн, если бы его моральные принципы вызывали какое-либо сомнение. На его кайтэн написан не лозунг, а стихотворная строка: «Враг может издать тысячу криков – мы будем драться без единого слова». Я должен упомянуть и о Мазуте, нашем главном инженере. Это прозвище он получил за свои руки, которые всегда грязны до черноты. Он избегает говорить о своем возрасте, но явно годится нам в отцы. Настоящие дети Мазута – его кайтэн. Кстати, я решил оставить свою кайтэн без девиза. Ее девизом и смыслом станет моя жертва.

***

Я прячу дневник под прилавок «Падающей звезды», чтобы дать глазам отдохнуть – хоть страницы и заламинированы, карандашные строки выцвели и стали похожи на привидения. К тому же многих иероглифов я не понимаю, и приходится постоянно заглядывать в словарь. Открываю банку диетической «Пепси» и окидываю взглядом свою новую империю: повсюду видеокассеты – на стеллажах и полках, сложены стопками на прилавке. Источающие слизь чужие, сверкающие доспехами гладиаторы, писклявые идолы. Из динамиков звучит софт-рок. За ту неделю, что меня здесь не было, на месте старой обувной мастерской рядом с «Фудзифильмом» открылась закусочная сети «Кентукки фрайд чикен»[111]. У ее входа, под обвисшим полотнищем с надписью «Торжественное открытие» стоит жутковатого вида статуя полковника Сандерса[112] в натуральную величину. Взглянув на его упитанную фигуру и улыбающуюся физиономию, вспоминаешь храмовые статуи Эбису. Неужели от «КФЧ» можно так растолстеть?