Сон без пробуждения

Морис улыбнулся. Он обожал кота и ценил его привязанность, хотя поначалу их отношения складывались нелегко. Избалованный хозяйкой кот не хотел никого признавать, тем более, пускать в свой дом.

Но Морису Миндаугасу было не занимать терпения и упорства, поэтому кот, незаметно для себя, сдался на милость победителя.

А вот Мирослава…

Миндаугас вздохнул. С Мирославой все было гораздо сложнее.

Зачем литовца может занести в Россию?! Тем более, после распада Союза?

Он должен быть сумасшедшим!!!

… Или романтиком…

Для себя Морис выбирал второе.

Миндаугас запустил длинные сильные пальцы в густую шелковистую шерсть кота.

Мурлыканье Дона по громкости и интенсивности напоминало воркование голубя.

Он щурил свои янтарные глаза и терся пушистой щекой о плечо Мориса.

… В глазах Миндаугаса плескалось море. Он видел перед собой песчаные дюны и высокие сосны. Ему вспомнилось, как стоял он на берегу моря, смотрел на волны, набегающие на берег, и строил планы на будущее.

Он обожал город, в котором родился и вырос, любил свою мать, гордился отцом. Даже в страшном сне ему не могло привидеться, что он надолго покинет свой край и родных; что судьба занесет его в город, в котором не было моря, но была река, которой русские гордились и величали не иначе, как Волга-матушка.

Когда Морис впервые увидел Волгу, он был разочарован.

Может быть, река когда-то и была великой, но теперь грязная серая река печально вздыхала в своих берегах, точно взывала к людским сердцам, все еще надеясь на их милосердие.

Но до сих пор ее мольба оставалась не услышанной.

К грязной воде прибавилось новое бедствие – прекрасную набережную, гордость города, точно полчища кочевников, оккупировали кафе, шашлычники и биотуалеты.

Запах жареного мяса сомнительного качества и прочие дурные запахи беззастенчиво заглушали нежный аромат сирени по весне, благоухание жасмина и липы в начале лета. Ни розы, ни фонтаны, ни ночные душистые табаки и петунии не могли соперничать с дикой беспощадностью современного капитализма.

Мирослава как-то рассказывала ему о набережной своего детства, о долгом любовании Волгой, о чистом песке, о свежевыкрашенных скамейках и свободном пространстве вдоль чугунной ограды, в просветы которой врывались солнечные лучи и залетал, резвясь, прохладный ветерок.

Слушая Мирославу, Морис представлял другую Волгу, другой парк и чуточку жалел, что не увидел город раньше.

Но, может быть, все поправимо? Исчезнет запах кухни, освободится для прогулок оккупированная палатками набережная и будет властвовать аромат цветов, ветра и воды…

Морис ловил себя на том, что надеялся увидеть все это. А ведь когда-то он приехал в город ненадолго, просто погостить у давнего друга.

Родители Мориса, как могли, отговаривали сына от поездки в Россию.

Мама Миндаугаса – преподаватель и переводчик с французского, пыталась внушить сыну, что отдыхать надо в Европе. И познавательно, и безопасно. Отец был полностью с ней согласен.

От мамы Морис унаследовал живость восприятия окружающего мира, способность к языкам, любовь к искусству, умение ладить с людьми, глубину и яркость эмоциональных переживаний. От отца – огромную работоспособность, хладнокровие и проницательный ум.

В глубине души Миндаугас гордился своей родословной, тянувшейся из глубины веков от древнего рода свободолюбивых и гордых литовских князей.

Под холодной внешностью Миндаугаса скрывалась пылка душа. Но навряд ли кто-нибудь, кроме… Дона, догадывался об этом. Может быть Мирослава? Но она не раз подчеркивала, что ценит в нем проницательный ум и… хладнокровие.

Мирослава. В первый раз он увидел ее на вечеринке, которую устроил его друг.

Молодая женщина с римским профилем и длинными русыми волосами сразу привлекла его внимание.

Его заинтересованный взгляд не остался не замеченным верным другом, который тотчас посоветовал ему держаться подальше от зеленоглазой красавицы во избежание личной драмы.

– Она так опасна? – улыбнулся Морис.

– Очень, – кивнул друг.

– Хотя бы скажи, кто она?

– Мирослава Волгина. Частный детектив.

– Даже так? – удивился Морис, – и что, есть клиенты?

Приятель кивнул.

– Работы хватает. На нее можно положиться, как на гранитную скалу. Не подведет, не предаст и не продаст, что особенно актуально в наши дни. Но, учти, это в делах, в дружбе.

– А дальше? – улыбнулся Морис.

– Что – дальше?

– Расскажи еще что-нибудь о ней.

– Увы, достоверными сведениями о месте ее рождения не обладаю, – попытался отшутиться друг.

– Ты не хочешь, чтобы я с ней знакомился?

– Не хочу.

– Жаль… – задумчиво обронил Миндаугас.

– Морис, я предупредил тебя. Для нее мужское сердце, что яблоко на ветке. Сорвет, надкусит и бросит.

– По-моему, ты преувеличиваешь, – засмеялся Морис.

– Поверь мне на слово. А, вот и она…

Мирослава села напротив Мориса, даже не взглянув на него.

Миндаугасу это не понравилось. Однако, скрыв разочарование, он представился, – Морис.

– Мирослава, – ответила она, едва посмотрев на него.

– Это правда, что у вас частное детективное агентство?

– Откуда вы знаете?

– Говорят…

– Кто говорит?

– Неважно.