Сон Брахмы

Отодвинув одну из досок, которыми был забит вход в ремонтируемый дом, он включил фонарик и при его неверном свете стал подниматься на шестой этаж. Здание явно строилось в 30-е годы; внутренняя планировка была грубоватой и гротескно запутанной. Тем не менее он нашел необходимую комнату и подошел к окну. Отсюда действительно было видно все пространство перед входом в собор Симеона и Анны, а также мост через Фонтанку и значительный кусок Моховой. Идеальное место для снайпера. И для наблюдателя.

В ремонтируемом здании отсутствовало отопление, именно поэтому здесь не имелось ни одной колонии бомжей. Можно не опасаться свидетелей его миссии. Силясь увидеть хоть что-то подозрительное, он осматривал в бинокль каждую проезжающую машину. Но, похоже, сегодня все должно было произойти правильно, спокойно. Фотографии будут в их руках, а если сын настоятеля поймет, что происходит с миром, и примет это, он с удовольствием прижмет его к сердцу. Это был способный молодой человек, единственным недостатком которого являлось то, что он оставался непросвещен. Впрочем, его уже должны были просветить. Поэтому имело смысл терпеть холод, терпеть минутную неуверенность и странную мысль «Что я здесь делаю?».

Со стороны Моховой улицы подъехал «опель». Из машины вышли трое. Двое мужчин и женщина. Все правильно. Все так и должно происходить. Среди них тот, о ком он только слышал, но не видел никогда. Какое-то время они разговаривали; наконец, пакет с фотографиями перекочевал в руки одного из мужчин, а женщина подошла к сыну настоятеля и обняла его. Ничего не нарушало запланированный порядок этой встречи. Но это только казалось.

За какое-то мгновение все изменилось. Со всех сторон раздался рев моторов – и с моста, и с улицы Белинского, и с набережной, и с Моховой. Перед храмом Симеона и Анны появились квадратные и длинные черные машины. На крыше дома, нависавшего над углом Моховой и Белинского, метнулись какие-то тени. Затем там мелькнули вспышки, похожие на вспышки фотоаппаратов. Через пару секунд донеслись хлопки. Он вытащил из-за пазухи пистолет, хотя понимал, что на таком расстоянии тот бесполезен. На той крыше находился снайпер, и именно снайперу он должен был позвонить по мобильному телефону, если бы заметил что-то подозрительное.

Зажав в правой руке пистолет, он левой вновь поднес бинокль к глазам. Малоприметные люди в камуфляжных куртках что-то делали с машиной его соратников, оказавшихся в беде. Кого-то заковывали в наручники, другие окружили участников встречи со всех сторон.

Он старался следить за пакетом с фотографиями. Через пару минут участников встречи начали разводить по машинам. Пакет опять оказался в руках у сына настоятеля. Его проводили к одной из длинных черных машин. Остальных рассовывали по квадратным.

Неожиданно ему стало ясно, что он должен сейчас сделать. Он отбросил бинокль, снял пистолет с предохранителя и ринулся вниз по лестнице.

Шанс был небольшим, но он должен был им воспользоваться. Все зависело от того, куда собиралась направиться длинная машина, в которую сел сын настоятеля, державший в руках пакет с фотографиями.

Другой на его месте сломал бы ноги, прыгая по лестнице в почти полной темноте. Но уроки, много лет назад усвоенные в училище ГРУ, въелись в его мозг и плоть настолько, что уже через минуту он был на улице. Выбив доски, закрывающие вход, он, не раздумывая, направился к Фонтанке. Рядом находился спуск к реке: летом здесь останавливались прогулочные «калоши» и катерки. Фонтанка была покрыта вздыбившимся льдом. Он огибал миниатюрные торосы, созданные течением вкупе с перемежающимися периодами оттепелей и мороза. В одном месте едва не угодил в темную, слабо дымящуюся полынью.

Он выбрался на противоположную сторону реки прямо напротив Фонтанного дома. Интуиция не подвела его: машина с сыном настоятеля и бесценным пакетом следовала именно по этому пути. Едва он выскочил на проезжую часть, как перед ним появился приземистый, крокодилий силуэт служебного «мерседеса». Салон машины был освещен, и он увидел внутри тех, кого хотел остановить, и то, что желал уничтожить. Ругаясь на померзшие руки, которые едва слушались его, он с усилием поднял пистолет.

Но и водитель заметил его. Он не стал тормозить или сворачивать в сторону. Наоборот, резко прибавил газу, и машина-крокодил за одно мгновение проглотила расстояние между собой и фигурой в длинном пальто с пистолетом в плохо слушающихся руках.

Последним, что он помнил, был глухой удар о капот. Реальность пошла кругами – словно вода от падения камня. Пистолет, крутясь, летел в сторону, а он не мог его поймать.

* * *

Церковь горела как хорошая восковая свеча: чисто, ровно, почти без дыма. Веселое желтое пламя поднималось в темное ночное небо, а пожарные, прихожане и церковные служки, бестолково суетящиеся вокруг сложенных еще при Иване Грозном стен, отбрасывали четкие тени на молодом осеннем снегу. Жар шел вверх, к небу, а не вниз, на землю. Это было величественное зрелище, и отец Иоанн безотчетно залюбовался им.