Сон Бруно

В уборной Бруно закрыл дверь и прислонился к ней. Только он начал возиться с пижамой, как что-то упало на пол у самых ног. Он тотчас определил, что это pholcus phalangioides, лишившийся из-за него гнезда на двери или, может быть, в углу, где он свил причудливую, едва заметную паутину, которую не увидела во время уборки Аделаида. Паук не шевелился. Странно, неужели он мог зашибить его рукавом? Бруно осторожно тронул паука ногой в чулке. Насекомое лежало неподвижно со скрюченными длинными лапками. Возможно, паук притворялся мертвым. Стараясь не наступить на него, Бруно опустил стульчак и сел. Он оторвал клочок туалетной бумаги, наклонился и аккуратно подцепил крохотное тельце. Паук соскользнул в бумажку вместе с ворохом ворсинок и пыли. Слегка шевельнулся. Наверное, Бруно повредил ему что-то. Но без микроскопа или увеличительного стекла он не мог определить, что именно. Он попытался вглядеться в паучью физиономию, однако без очков все сливалось в одно пятно. Теперь он не держал пауков в неволе подолгу. Год назад ему вдруг страстно захотелось снова повидать красавца micromatta virescens, и он отправил Найджела, снабдив его фотоснимком, в Баттерси-парк. Найджел вернулся без micromatta, зато банка была битком набита самыми разнообразными пауками, два из которых, бедняжки ciniflo ferox и oonops pulcher, уже умерли; возможно, их прикончил свирепый drassodes lampidosus, вместе с которым они оказались в заточении. Бруно отложил увеличительное стекло и велел Найджелу сейчас же выпустить их всех во двор. Да, никогда он не был настоящим ученым.

Pholcus phalangioides не подавал больше признаков жизни. Должно быть, Бруно придавил его, когда прислонился к стене. Он бросил паука на пол и, оторвав еще туалетной бумаги, накрыл его и придавил едва ощутимый комочек пяткой.

Бруно снова почувствовал, как подступают слезы. Женщины были по-прежнему молоды, он же стал безобразным, как Тифон. А вдруг, умирая, Джейни хотела его простить? Вот она протягивает к нему руки: «Бруно, я прощаю тебя. Прости, пожалуйста, и ты. Я люблю тебя, мой дорогой, люблю, люблю». Теперь он этого никогда не узнает. Самое главное в жизни упущено без возврата.

Глава V

– Как там мой ненаглядный братец? – спросил Уилл Боуз свою сводную сестру Аделаиду де Креси.

– Ничего, – недоверчиво взглянула на него Аделаида. Она плохо себе представляла, как близнецы относятся друг к другу. Порой они казались врагами, но определить их истинные чувства было невозможно.

– Ну и работенка у него. Уму непостижимо, как он выносит этого старого идиота.

– Он так добр к Бруно, – сказала Аделаида. – Это что-то невероятное.

– У Найджела не все дома, если хочешь знать. Лучше бы он оставался в театре.

– Посмотри, до чего тебя довел твой театр!

– Будь я одет поприличней, мне бы дали хорошую роль.

– Во всяком случае, денег ты у меня больше не получишь.

– А я прошу, что ли?

– Просто ты добрался уже и до тетушкиной пенсии.

– Да ладно тебе!

– Денби сказал: если хочешь, можешь покрасить фасад.

– Передай ему, пусть сам красит.

– Не будь дураком, Уилл. Денби прошлый раз хорошо тебе заплатил. Слишком даже.

– Вот именно. На черта мне его подачки.

– Но ты же должен зарабатывать на жизнь, как все люди.

– Все люди слишком много думают о деньгах.

– А ты побираешься.

– Господи ты боже мой! Я еще продам свои рисунки. Вот увидишь.

– Эту порнографию, на которую ты даже и взглянуть мне не дал?

– Порнография никому не приносит вреда. В том числе и тебе. Если бы все политиканы увлеклись порнографией, мир бы от этого только выиграл.

– Да кто купит такую гадость?

– Покупатель есть. Выйти бы на него.

– По-моему, тебе надо заняться чем-то одним, а не хвататься за все без разбору.

– Что поделаешь, Ади, такой уж я разносторонний.

– Ты и в стрельбе продолжаешь упражняться?

– Мужчина должен уметь постоять за себя.

– Витаешь в каких-то снах. Такой же глупый, как и Найджел.

– Подожди, Ади. Вот куплю себе камеру что надо. Фотографией тоже можно заработать.

– Сначала порнография, потом фотография. Камеру «что надо» тебе никогда не купить.

– Ладно, ладно!

– Vot serdeety molodoy! [7]

– Тебя тут только не хватало, тетя, с твоими бреднями.

– Shto delya zadornovo malcheeka!

– По-моему, она совсем чокнулась.

– Не тараторь, тетушка, а не то затолкаем тебя в мусорный ящик. Иди пиши свои мемуары.

Аделаида приезжала каждое воскресенье готовить обед тете и Уиллу. При нем она предпочитала называть это ленчем. Вообще-то квартира была тетина. Уилл поселился здесь, когда потерял работу. Тетя была немного не в своем уме, но с домашними делами вполне справлялась. Аделаида готовила незамысловатый обед, поскольку ни Уилл, ни тетя не были особенно привередливы, а Уилл интерес к еде вообще считал буржуазным предрассудком.