Сон девятый

Гаор усмехнулся: изумление и явный, живой страх лейтенанта всё объяснили ему: тоже бастард, потому и звание не по возрасту, и ответил он спокойно и просто, объясняя без насмешки или — лейтенант-то тут совсем не при чём — злобы.

— Ошейник уже надели, а закон обратной силы не имеет.

Лейтенант продолжал смотреть и Гаор решительно подвёл под этой темой черту:

— Ошейник не снимается, клеймо не смывается, господин лейтенант.

Кройг медленно, будто с трудом понимая, кивнул и отвёл глаза. И вопроса о семье он не задал. Потому что… «Кровные узы только кожаный ошейник режет». Да, всё понятно и… и надо работать. И начать… с карты маршрутов.

Короткий жест развернул Гаора к висящей на стене карте. И дальше, стоя рядом, плечом к плечу, они обговорили основные маршруты подвоза рабочих бригад на объекты и материал от разработок к объектам, а тут и Черныш к ним поднялся, что, дескать, осмотрели всё, так кое-чего и не хватает.

— Списком, — бросил, по-прежнему озабоченно глядя на карту, Кройг. — Старший, возьми бланк и распиши.

— Сделаю, господин лейтенант, — кивнул Гаор.

— Ну так делай. И… нет, сейчас на обед идите, а после обеда всей бригадой сюда.

— А со своим инструментом можно? — влез из-за спины Черныша Тягун. — А, господин лейтенант? Тут Кройг обернулся.

— Свой инструмент? — переспросил он.

— Ну так, когда на выезде, то всегда со своим ездим, — пожал плечами Тягун. — Так уж заведено, господин лейтенант.

— Да, — мгновенно решил Кройг. — Всё берите, — поглядел на настенные часы, сверив их с наручными. — Ступайте.

— Есть на обед! — гаркнул Гаор, ловко выпихивая Черныша с Тягуном из кабинета. Такие приказы надо быстро выполнять. Пока «Отставить!» — не скомандовали.

Оставшись в одиночестве, Кройг решительно взялся за стоявший на столе армейский телефон. Ага, уже наладили связь. Сначала на ворота. Чтобы дежурный впустил и выпустил по его заявке гаражную бригаду.

— Будут с инструментом.

— Так что, — решил уточнить дежурный, — без обыска?

— Да. Под мою ответственность.

Дежурный отбарабанил положенную формулу и отключился. А ведь сейчас же и наябедничает, надо опередить.

Но тут не повезло. То ли до коменданта ещё не дотянули линию, то ли того нет, но телефон молчал, даже гудков не было. И, помянув всех аггелов, копчёных, палёных и ошпаренных, Кройг взял папку со списками и пошёл сверять имеющееся в натуре с указанным в бумагах. Потому как подставы и подмены неизбежны, и вместо указанного в перечне свежака с конвейера поставить перекрашенную развалюху — долю едем и декаду ремонтируем — обычное дело. Сам таким, бывало, не брезговал, формируя заказы.

До ворот под доносящийся оттуда металлический беспорядочный лязг и перезвон добежали быстро, и впустили их неожиданно легко и без обыска. Видимо — успел подумать Гаор — лейтенант позвонил и предупредил. Ну да, на столе в кабинете был телефон, а дежурному у ворот уже поставили будочку-стоячку и провод протянули. А за воротами… ага, аж три каких-то железки на треноге висят и по ним самозабвенно лупит обломком арматуры белобрысый малец, вопя во весь голос:

— На обед! На обед!

Ну, по такому адресу заблудиться невозможно. Неизбежные шум и неразбериха, зычный голос Матери, командующей рассадкой за столы. Опять побригадно? Ага, вон и наши уже все сидят.

— Старшие! Принять на бригады!

Это кто орёт? А, помощник коменданта. Стоит возле кухонь и командует. Ну… Нет, нормально. Миски-ложки-кружки и хлеб уже на столах… А по бачкам разливает… да, сама Старшая Мать, помком — привычно сократил Гаор по-армейски — стоит, руки в карманах и смотрит, всё видит, но не вмешивается.

— А это чего, Мать?

— Да, просто хлёбово нынче, ну, из вашей же сухмятины наварили. Давай, Рыжий, не задерживай, вам ещё работать.

«Это ж откуда она уже знает, когда я даже бригаде ещё не сказал, — покачал головой Гаор, бережно транспортируя горячий, хорошо, девчонка-помощница ему тряпку сунула, чтоб руки не обжёг, бачок с колыхающейся тёмно-горячей и приятно пахнущей жидкостью к столу своей бригады, — ну, Мать на то и Мать, чтоб всё знать». Его встретили дружным весёлым гоготом и…

— А чо, Старший, работаем после обеда?

— Ага, — кивнул Гаор, закончив раздачу наполнением своей миски, по опять же усвоенному ещё в училище негласному армейскому правилу, что это под пулю командир идёт первым, а за пайком и наградой — последним. А точно Мать отмерила: по два половника на миску, чтоб доверху, и на донышке где-то полполовника на добавку.

— Со своим инструментом велено, — добавил, жуя, Черныш. — А чо, без киселя?

— Откудова? — стали наперебой объяснять остававшиеся на обустройстве. — В сухмянке не было. Так, заварили чегой-то.

— Сиди, Рыжий, — Большак с необидной властностью забрал бачок, вылив остаток в чью-то — на своё усмотрение — миску. С его решением никто не спорил, и Гаор сразу решил не вмешиваться и не выяснять. — Сейчас запивку принесу, — и ушёл с опустевшим бачком к кухням.