Сон дядюшки Фрейда

– Не о комнате говорю, – пояснил профессор, – жить тебе отныне в мансарде. И не о работе, завтра поступишь в распоряжение Полины. Ей дояр нужен.

– Кто? – подпрыгнул низложенный начальник.

– Коровий сиськодергатель, – заржал Вадим. – Класс! У тебя получится. Прикольно!

Лика поморщилась, Павел крякнул, Полина вздохнула.

– Впрочем, я передумал, – продолжил тюремщик, – дояром станет Вадим.

– Я? – ужаснулся Гуськов. – Ненавижу грязных животных.

– Мои коровы чистые, – рассердилась Полина, – я слежу за ними, как за детьми!

– Не хочу на ферму, – запаниковал модельер, – только не туда.

– Мальчики, – вступил в разговор Гарри, – экие вы глупцы, неужто не помните, о чем вас сразу по прибытии в Волчью пасть предупредили? Как Борис Валентинович велит, так и будет. Не усугубляйте свое и без того сложное положение.

– Заткнись, убогий! – огрызнулся Деревянко.

Старик замолчал и отступил в глубь коридора.

– Не хочу доить коров, – стонал Вадим, – ненавижу их!

– В другой раз не смейтесь над чужой работой, – посоветовала Нинель Павловна. – Вас, дружок, проучили, потому что вы обозвали Леню сиськодергателем. Правильно я суть акции поняла, Борис Валентинович? Вы хотите воспитать из Гуськова, преступника и лентяя, хорошего, трудолюбивого человека?

– Отстань со своим занудством, – отмахнулся от нее Деревянко, – поважней дела есть, чем тебя слушать. Какую привилегию мне оставят?

– Если у человека есть мечта, она должна исполниться, – без тени улыбки ответил тюремщик. – Ты пожелал есть одну черную икру? Так тому и быть, лакомись ею без ограничений, даже лишившись комиссарского звания.

Глава 22

– Где вход в катакомбы? – спросил Якунин, когда остальные члены группы и прислуга ушли.

– Я говорил, в прачечной, – мрачно повторил Борис.

– Значит, есть второй, о котором вы не знаете, – пробурчал эксперт, – он тут, в коридоре.

Эпохов сжал губы.

– Маловероятно. Я хорошо знаю свой дом. Через особняк попасть в лабиринт невозможно. А прачечная находится в пристройке, которая от замка осталась.

Я робко подняла руку.

– Можно сказать? Коридорчик, в котором мы стоим, тупиковый, никуда не ведет, выглядит иначе, чем остальные галереи, он узкий, потолок тут значительно ниже, пол покрыт не паркетом, не плиткой, а линолеумом. В довершение здесь находится винтовая лестница, с виду жутко старая, зачем она тут, не ясно. Там, куда упирается ее верх, не видно ни дверцы, ни люка. Лестница – дизайнерское украшение? Она вместе с коридором специально состарена? Но зачем?

Эпохов пожевал нижнюю губу.

– Дом возведен на древнем фундаменте. Замок за годы своего существования многократно перестраивался, от первоначального здания почти ничего не осталось, только эта галерея. Куда она вела раньше, не знаю, сейчас является тупиковой. У меня есть план, но не оригинальной постройки, а той поры, когда собственность Франциска стала тюрьмой. Лестница вела в сторожевую башню, на ней дежурили солдаты, а по ночам для ориентации кораблей и лодок зажигали огонь. Этакий маяк. Во время Второй мировой войны в башню угодила бомба, она развалилась, а вот лестница осталась. Я, когда начал возводить особняк, хотел заложить коридор, но архитектор убедил меня не делать этого. Если пройти вперед, то слева будет дверь, она ведет в подвальное помещение, не в старые катакомбы, а в обычный подпол, там холодно, но, удивительный факт, температура и зимой, и летом одинаковая. Строители предложили использовать подземный чулан в качестве хранилища продуктов. Я счел это разумным.

– Вы в катакомбы ходили? – спросила я. – Они большие?

Борис Валентинович пожал плечами:

– Один раз спустился, но далеко не продвинулся, так как понял, что имеющийся у меня план неточен. Мы с помощником добрались до развилки галерей, в чертеже был указан путь налево, но коридор окончился стеной, поэтому мы вернулись назад. Из подземелья, не имея плана, нереально выбраться. Только Гарри это удалось. Ему просто повезло.

– Следов крови нигде нет, – пробормотал Якунин, – Ксения вышла из подвала здесь.

– Тут нет люка, – возразил Борис.

– Есть, просто вы о нем не знаете, – уперся врач, – и его крышка легко открывается.

– Может, лучше унести тело? – робко предложила я. – Нехорошо бедняжке тут лежать.

– Ладно, – после небольшого колебания согласился Якунин, – пусть труп отправят в холодную кладовку, о которой рассказал Борис Валентинович, а я попытаюсь понять, где расположен механизм, отпирающий вход.

– Можно взять свечу, – предложила я.

Эпохов снисходительно улыбнулся.

– Дарья, неизведанные помещения лучше исследовать с фонарем.

– Она не собиралась лезть под землю со свечой, – возразил врач, – хочет использовать ее для обнаружения люка, который невозможно герметично закрыть. Даже из самых крохотных щелей может дуть ветерок, пламя задрожит, отклонится или погаснет, нам станет понятно, где люк.

Борис вынул из кармана переговорное устройство.

– Павел, принеси канделябр, спички, брезент из гаража и приведи Федора. А ты, Дарья, сообразительная!

Я, уже поняв, что зря затеяла этот разговор, попыталась исправить положение и глупо заулыбалась.