Сон дядюшки Фрейда

– Вы не поверите, – усмехнулась собеседница, – мне его просто врач прописал. В конце весны я загремела в больницу с гриппом, заработала инфернальный кашель, который никак не проходил. Пила антибиотики, сиропы, настойки – все перепробовала, но кашляла, как больной слон, в придачу начались проблемы с дыханием. Владелец бюро отправил меня к своему гомеопату, у него еще такая смешная фамилия: Нуль. Евгений Изович Нуль. Гениальный специалист. Его капли меня вылечили, еще он посоветовал «Аукалин». Велел его пить длительное время, предупредил, что голос может временно измениться. Разрабатывая легенду для Рогачевой, мы вписали в нее болезнь легких, поэтому я смогла пронести «Аукалин» в Волчью пасть. Борис Валентинович отнимает у подопечных все личные вещи, но необходимые лекарства разрешает оставить. Он проверил мой запас таблеток и милостиво кивнул. Профессор не заинтересован в скорой смерти подопечных.

Мне вновь вспомнилась наша беседа с Зинаидой.

– Однако к Раисе, прежней поварихе, когда у той случился аппендицит, Борис врача не пригласил. А еще одна подопечная скончалась от сердечного приступа. Тоже без медицинской помощи.

– Понятно, почему Эпохов не вызывал «Скорую», – возразила Нинель, – все находящиеся в доме въехали в страну по туристической визе, они нелегалы, и, если Борис Валентинович решится вызвать доктора, «гости» тут же расскажут, что их удерживают здесь насильно. Если у тебя в Волчьей пасти случится аппендицит, инфаркт, инсульт, ты точно умрешь. Но от хронического недуга не загнешься, потому что тебе дадут твои лекарства.

– Значит, это вы потеряли обрезанный блистер в коридоре, – протянула я.

– Обрезанный блистер? – повторила Нинель. – Нет. Знаю, что многие отхватывают ножницами необходимое на день количество таблеток и таскают в сумке, но у меня в упаковке не десять, а двадцать пять пилюль, она еще не закончилась, я принимаю по три штуки раз в день, больше не надо. Ну разве что добавляю, если голос срывается. Вот, смотрите.

Рогачева запустила руку в декольте.

– Почему вы пилюли в лифчике прячете? – удивилась я. – Наверное, чтобы никто про них не узнал.

Нинель поправила безразмерную хламиду.

– А куда их положить? Карманов в выданной одежде нет. Таблеткам лучше быть под рукой. Если я теряю голос, надо срочно две штуки рассосать.

– Хорош агент с клизмой, – не выдержал Ксавье, – отличное бюро! Отправили на задание больную.

Нинель поставила на стол согнутую в локте руку.

– Хотите померяться? Легко вас уложу. Обладаю большой физической силой и острым умом. А проблему с голосом и необходимость временно принимать гомеопатию мы обыграли в легенде, представили меня задыхающейся от любого стресса дамой. Выгляжу я хорошо, потому что веду здоровый образ жизни, но я кашляю, пью лекарства. На самом деле у меня просто может сбиться голос.

– Значит, Валентина – это Рита или Алиса, – вздохнула я, – других кандидаток в новой группе нет…

Договорить я не успела, Ксавье взял со стола стакан с водой, понес его ко рту и неожиданно уронил прямо на себя.

– Черт! – воскликул Бушерон, вставая и отряхивая брюки. – И как он у меня из пальцев выскользнул! Теперь выгляжу так, словно описался.

– Вовсе нет, – захихикала я, – штаны мокрые спереди, сзади-то они сухие.

Теперь засмеялся Бушерон.

– Дарья, у мужчин и женщин разная анатомия. Тебе напомнить, в чем состоит наше основное отличие? Если мочевой пузырь подведет даму, то да, у нее намокнет мадам Сижу и на ней возникнет пятно, а у представителя сильного пола мокрый след образуется спереди. Создатели памперсов это учли, поэтому бумажные штанишки для мальчиков и девочек разные, у них более плотная защита в разных местах.

Я замерла. В памяти ожила сцена. Вот мы стоим на террасе, расположенной на вершине башни, куда поднялись из столовой. Надя Ферапонтова только что упала вниз. Никто не подозревает, что тюремщик с помощью каскадера разыграл сцену «смерть непокорной подопечной». (Теперь-то я понимаю, что спектакль был поставлен с целью морально подавить членов новой группы.) Тот, кто прикидывался Эпоховым, начинает вещать о бессмысленности побега, о замаскированных ловушках в лесу. Всем стало плохо, кого-то стошнило, а вот один человек описался, и я совершенно точно помню, что пятно на брюках у него было сзади!

– Вадим! – закричала я. – Валентина – это Вадим.

Эпилог

Спустя две недели мы с Дегтяревым сидели вечером в Ложкине у камина, смотрели на горящие поленья, пили какао и вели беседу.