Сон дядюшки Фрейда

Сказано-сделано. Спустя минуту балдахин оказался в ванной. И тут возникла новая проблема, вернее, их оказалось несколько. У меня нет стирального порошка и тазика, а в крошечный рукомойник ком бархата не влезет. Я почесала затылок. Ткань можно просто хорошенько прополоскать, пыль не масло, она прекрасно смоется простой водой, совершенно не нужен стиральный порошок! И таз ни к чему! Сейчас положу «шелковую ткань из Багдада»[10] на пол под лейку, пущу воду… Крэкс-пэкс-фэкс! Материал сам освежится. Мне нужно будет лишь пару раз его перевернуть.

Тихо напевая под нос веселую песенку, я выполнила задуманное и пришла в восторг от собственного ума вкупе с сообразительностью. Нет, я гений! Пока навес стирается, надо встряхнуть постель.

Я сделала шаг и остановилась. А где повесить мокрую вещь? В ванной нет веревок, а в комнате нет ничего такого, что можно использовать в качестве сушки.

На секунду я приуныла, потом решила, что трудности надо решать, как в очереди за сыром в советские времена. Вот стоишь ты в самом конце хвоста и дергаешься: хватит мне «российского»? Вдруг он закончится? Достанется ли кусок из серединки или торговка швырнет «горбушку»? Что за тетка за прилавком? Мрачная мегера, которая отвешивает всем исключительно по полкило и ни граммом больше, или отвязная пофигистка, бросающая на весы куски любого размера? Время тянется медленно, от нервного возбуждения начинает болеть желудок, вас раздражают люди, толпящиеся рядом, вы делаете кому-то резкое замечание, вспыхивает скандал. И что в результате? Подскакивает давление, болит голова, гипертонический криз, больница… Оно вам надо? Лучше сразу сказать себе: у меня дела отлично складываются, увидела очередь за сыром, встала в нее, почитаю-ка пока книжку. Чего попусту дергаться и прогнозировать ход событий? Все равно не знаю, как они будут развиваться. Закончится «российский»? А из подсобки притащат «голландский», так он еще вкуснее. Злобная тетка за прилавком обрежет ножом палец, и ее сменит веселый парень, который напрочь забудет о нормах отпуска продуктов в одни руки. И что в конце концов получается? Я почитала прихваченный из дома роман, не заметила, как пролетело время, и сейчас весело шагаю домой, неся в сумке сыр и… сосиски, которые неожиданно выбросили в тот момент, когда я очутилась у прилавка. Ни головной боли, ни повышенного давления. А все почему? Потому что я не стала себя накручивать, прогнозируя кучу неприятностей. Расслабься, все будет хорошо, так или иначе обойдется. А с соседями в очереди ругаться не стоит, лучше с ними мирно поболтать, рядом непременно окажутся хорошие люди. Я в голодные перестроечные годы обзавелась замечательными приятелями. А где мы с ними впервые встретились? В разных очередях! Во всем плохом есть хорошее. Не досталась тебе колбаса? Зато нашелся верный друг! Колбаску ты слопаешь быстро, а товарищ на всю жизнь. И что лучше? Не стану заморачиваться по поводу сушки балдахина! Пусть он прополощется, а там что-нибудь придумаю.

Я положила Роджера на пол, затем схватила одеяло, вынесла его в коридор и вытряхнула, потом настал черед простыни и подушки. Мой взгляд упал на продавленный матрас. М-да, смотрится не очень красиво, думаю, его надо перевернуть, и, поскольку это просто кусок поролона, обтянутый тканью, я легко справлюсь с задачей! Раз, два, три… Я сдернула тощий матрасик и увидела на деревянной решетке коричневую хозяйственную сумку.

Глава 26

В ней оказалась толстая тетрадь, заполненная странными словами и значками: «V. Арастъ башет сатазоре лекъ. ОВ» В памяти начали оживать обрывки знаний, полученных в институте. Историю русской литературы нам преподавала профессор Роза Игнатьевна Крайнова, невероятная энтузиастка. Свой курс она начинала с древних летописей, рассказывая студентам и об известных арабских памятниках словесности. Педагог велела студентам ходить в архивы, работать с первоисточниками. Ясное дело, что «Истории пророков и царей», написанной в начале десятого века Абу-Ат-Табори, в Москве не оказалось, а Ипатьевскую летопись пятнадцатого века никто в читальном зале не выдавал, но имелись их фотокопии. Сколько часов я провела в обнимку с проектором! Чтобы получить у Розы Игнатьевны тройку, приходилось приложить массу усилий. Я выучила много слов на церковно-славянском и понимаю, что текст в тетради написан на этом языке, но перевести его на современный русский не способна. А еще мне запомнились цифры, которыми пользуется до сих пор Ближний Восток. Многие полагают, что арабские цифры названы так потому, что они в ходу у арабов. Ан нет. Очутившись на базаре в Дамаске, вы увидите ценники с другими знаками. Если не ошибаюсь, «V» – это семь, а 0 – пять. Тот, кто жил до меня в комнате, свободно владел церковно-славянским языком и, возможно, немного арабским. Мне никогда не расшифровать дневник. Кроме тетради в сумке еще был целый набор отмычек, ими, похоже, можно открыть любой замок.