Сон. Дракон и Гхорн (СИ)

Я… Я не передумал. Шанс умереть – это то, что я искал всё этом время. Сущность водной химеры была у лейтенанта, а следовательно и у Гхорна, то есть долгов за мной не осталось. А это значит, что можно наконец-то заняться собой.

–Я готов.

–Ах да. В качестве бонуса ты сможешь вычислить местонахождение своей второй половинки. Мы, драконы, с браком не паримся, у нас всё определено ещё до рождения и это во многом здорово. Хоть и вызывает некоторые проблемы…

Что-то эта затея начинает нравиться мне всё меньше…

*Агрить – вызывать агрессию монстра. То есть в большинстве ММО мобы атакуют определенного члена вашей группы. У каждого из монстров есть своя «шкала агрессии», согласно которой они выбирают цель. Причем вызвать огонь на себя может как танк, использовав классовое умение, так и медик, просто вылечив кого-нибудь из группы.

Эпилог

Эпилог

Я шагал по пустынной, будто заброшенной деревне, поднимая снег своими огромными сапогами. По дворам были раскиданы вещи: какая-то хозяйка не достирала бельё, а мужик оставил свой топор торчать в нерасколотой щербатой чурке. Со стороны могло показаться, что произошло нечто ужасное и мистическое, но я заранее знал горькую правду. Каждый год здесь отмечают ужасный праздник, и сельчане не собирались предавать древнюю традицию.

Истошные, дикие крики раздавались с небольшой площадки, окруженной старыми тотемами. До этих уголков еще не добралось шагающее по стране христианство. Тяжко вздохнув, я вгляделся в висящую на столбе жертву и резко остановился, не веря своим глазам. Маленькая девочка в льняном сарафанчике плакала и пыталась дозваться до ошалевших от браги взрослых, но те игнорировали её, с веселым смехом подкладывая всё больше дров.

Костёр ещё не зажгли, но какой-то высокий мужик, уже успевший изрядно набраться, тащил небольшое ведро с маслом. Вот под ноги ему попал камень, и пьяное тело рухнуло, расплескав драгоценный груз. Толпа разочарованно взревела и бросилась бить неудачливого крестьянина. Мужики и девки, поддаваясь всеобщему безумию, пинали уже давно мёртвое тело, даже не замечая моей двухметровой фигуры, укутанной в меха.

За следующим ведерком отправилось сразу пятеро. Толпа не хотела ждать, уже готовая перейти к главной части празднества. В глухой деревеньке, на самом краю всей Ойкумены издревна почитали очень мрачных духов и богов. Каждой зимой здесь объявлялся сезон охоты. Пятёрка мужиков, из тех, что ходят в лес на зверя, отправлялись в одно местечко на более обжитых землях, устраивали засаду и хватали первого же прохожего, чтобы сжечь во славу своих богов.

Я из года в год за ними наблюдал. Вот только у нас всегда было одно правило: пусть живут, как хотят жить, лишь бы не нарушали наших правил. И сейчас момент настал. Дети неприкосновенны, их жизнь свята, и горе тем, кто на неё посягнёт. Осталось лишь дождаться того самого момента, когда я смогу со всем этим разобраться. Древние договора связывают нас по рукам и ногам, контролируя каждый шаг…

Мужики дотащили ведёрко и выплеснули желтую жижу на уже давно сложенные дрова, испачкав девочке сарафанчик. Резко затянув какое-то горловое пение, три старухи, сумевшие дожить до сорока, вышли вперёд и вытянули вперёд руки с зажатыми в сморщенных ладонях факелами. Закончив песню на высокой, пронзительной ноте, они наклонились и зажгли масло. Огонь весело заполыхал, набросившись на приготовленное ему пиршество.

Распихивая в стороны пьяных животных, я за пару секунд добрался до полыхающего костра и отмахнулся от него рукой. Поток ледяного ветра на мгновение сбил пламя и дал мне столь необходимое время, чтобы порвать тугие завязки. Брошенный в огонь меховой плащ накрыл собой костёр, не давая пламени выбраться наружу. Я прошелся по серой ткани, вытащил из земли столб с привязанной к нему девочкой, и, чувствуя на себе тяжесть сотен удивленных взглядов, воткнул его в землю. Настало время расплаты.

Маленькая, немного обожженная девочка в испачканном маслом сарафанчике спала, укутавшись в красную ткань. В волосах её застревали снежинки, даже и не думая таять.