Сон Феникса. Корона Ангела

– Мы все узнаем, а затем нам предстоит обратный путь?

Ламберт кивнул.

– А вернувшись, мы должны…

– Верно, самое сложное, – закончил за меня Блэк.

Битвы с Кристеллером не миновать.

– У нас все получится, Эмили, – он приобнял меня за плечи, – вместе мы его одолеем. Я обещаю, что Отец Катаклизма вот-вот падет…

– Дело не в этом! – помотала я головой.

На меня странно посмотрели.

– В чем же, Эмили? Объясни.

Я посмотрела ему в глаза, надеясь, что он сам обо всем догадается, ведь самой говорить об этом у меня не было сил.

– Эмили, – по его взгляду я поняла, что он все понял, – тебе не стоит так переживать за меня…

– Я люблю тебя, Ламберт, и мне тяжело смотреть на то, как ты мучаешься. Это… внутри тебя… я не могу больше ждать, когда мы найдем способ это вытащить.

– Ты же сама знаешь, что только Братья Милосердия способны на такое, но их давно нет…

– Знаю! Но все же!.. Ламберт, я просто хочу, чтобы ты понимал, что из-за этого мне тоже тяжело… я так давно…

В его глазах застыли слезы. Я посмотрела в них и закончила свою фразу:

– Не целовала тебя…

– Ох, Эмили…

Он протянул руку ко мне и прикоснулся к моей израненной щеке. Я взяла его в ладони и сильнее прижала к своему лицу. Мне было безумно приятно ощущать на себе его тепло.

– Я пойду до конца, Ламберт. Знай, что я сделаю все, что в моих силах, чтобы вытащить эту дрянь из тебя. Я уже не представляю свое существование без твоего присутствия в моей жизни. Я люблю тебя слишком сильно, Ламберт… слишком сильно…

Он наклонился ближе ко мне, и я чувствовала его горячее дыхание у себя на губах.

– Я люблю тебя, Эмили. Раз ты так этого желаешь… если это важно для тебя…

– Конечно, важно!

– Я тоже сделаю все, что в моих силах, чтобы ты была счастлива… чтобы мы оба были счастливы. Вечно.

Нам с Ламбертом уготована безумно долгая жизнь. Не вечная, но долгая… думаю, мне и трех тысяч лет с ним будет недостаточно.

Ламберт – демон, который стал моим всем.

– Что ты чувствуешь? – спросила я осторожно. – Когда… оно сидит в тебе?

Мы говорим о искре смерти в теле Ламберта, как о какой-то чужеродной заразе, и я считала это единственно верным и самым точным сравнением.

– Это жутко, – признался он мне, – правда, по-настоящему, жутко и неприятно… когда все это произошло, мне стало не по себе от самого осознания того, что со мной случилось. Я могу объяснить то, что во мне сейчас, на примере философии Порождений.

– Хорошо, давай.

Мне было важно узнать, что он имел в виду, чтобы понять то, что он чувствует.

– Порождений одолевает Жажда. Они всегда хотят убивать. Многие ошибочно полагают, что ими движет желание просто убивать и убивать как можно больше народу, но это не так. Порождения – настоящие маньяки. Жажда – это подсознательное требование определенного ощущения, которое возникает при осознании того, что ты лишаешь кого-то жизни. Вот он жив, а вот он мертв. Жив… мертв… этот переход от жизни к смерти… вот, что так возбуждает их и побуждает убивать вновь и вновь. Понимаешь меня? Искра смерти, которой одарила меня Валенсия во время того рокового поцелуя, представляет собой магическое олицетворение этого мига – момента перехода от жизни к смерти. Именно это состояние сейчас заключено во мне. Я колеблюсь между миром живых и миром смерти. Сильные эмоции, если я их испытаю, могут заставить это хрупкое равновесие во мне пошатнуться, и я умру. Так уже случилось в одном из вариантов Вселенной, как ты нам об этом рассказала. Ты правильно сделала, что вернула все на свои места. Никто тебя ни в чем не винит, Эмили. Пойми, тот мир, в котором ты оказалась, он был неправильный… несмотря на все свои достоинства, это не та Вселенная, в которой мы с тобой должны быть счастливы. И я безмерно горд за тебя и за то, что ты сделала там.

Вот ты жив… вот ты мертв… жив… мертв…

От его слов меня передернуло.

– Что я ощущаю? Пустоту… присутствие лишь смерти внутри меня. Будто… она вот-вот меня заберет, как будто я стою на пороге гибели. Я одной ногой там, на той стороне, Эмили. Вот, что я чувствую. Это неприятно… крайне неприятно не чувствовать себя целиком и полностью живым. Я застрял в этом мгновении, которое отделяет мое существование от жизни и смерти. Эта частица, что внутри меня, заставляет каждый день думать о том, что ждет всех нас на той стороне. Я даже разговаривал с Винсентом. Он объяснил мне, что не может ничего рассказать, даже если бы захотел. Не знаю, что случилось с ним, когда он был мертв, но это повлияло на него определенным образом. Так и сейчас эта искра смерти внутри влияет на меня.

И все же мне тяжело осознать то, о чем он говорит. Мой мир совсем не такой, какой у него.

Я понимаю лишь одно: Ламберту сейчас очень тяжело. И я должна ему помочь.

Я хочу ему помочь.

Я готова пойти на все лишь бы избавить его от этих страданий.

Смертоносные Сестры еще ответят нам… за все!

– Эмили, – он взглянул на меня.

– Да, Ламберт?

– Есть еще одно, о чем мы не можешь забывать.

– О чем же?

– О твоем незавершенном обучении. Ты обещала, что будешь тренироваться.

Да, обещала. И давно уже не тренировалась.