Сон героини

Горячев. Режиссёры теперь появляются на площадке последними. Это уже закон. Это раньше великие приходили первыми. А эти теперь, бывает, вообще не появляются. Позвонит из дома скажет: «А снимайте, как получится – всё равно сожрут».

Аня. Пойдёмте, я провожу вас, Павел Сергеевич.

Горячев. Я провожу, провожу. Иди своей героиней занимайся!

Аня. До свидания, Владимир… ой, простите…

Горячев. Павел Сергеевич.

Аня. Павел Сергеевич, машина у павильона стоит. Водитель знает, куда вас везти. Это тот же, что вас сюда привёз.

Шубин. Спасибо, доченька.

Горячев. Внученька.

Шубин. Да-да, ты прав…Анечка…

Долго смотрит на Аню, не в силах сдержать слёз.

Бог тебя мне послал…Простил он меня…Анечка милая моя…Прости и ты меня…

Горячев. Не надо Пашенька Сергеевич…Родной вы мой…

Аня(предельно смущена). Пожалуйста, возьмите… деньги… я специально бегала в группу, к бухгалтеру… Ничего, что в долларах?

Шубин. Анечка… я ведь не работал… За что мне?

Горячев. Да почему не надо? Не по вашей же вине… не снимают… Сейчас куда без этих баксов? Возьмите…

Аня. Бухгалтер просила расписаться в ведомости…

Шубин(принимает конверт, расписывается). Ну, спасибо… Прощайте… дети-внуки… (Горячеву.) Что, проводишь меня, Семён?

Горячев. Провожу, провожу! Пойдёмте.

Горячев поддерживает Шубина. У самой двери тот неожиданно останавливается.

Шубин. А знаешь, Семён, что это «А-а» означает?

Горячев. Что?

Шубин. Это вздох сожаления. Это вздох раскаяния. Вот он смотрит на молодёжь – ему сказать хочется, а слов у него нет… немота, он – памятник. И поэтому: «а-а-а-а-а-а…»

Уходят.

Аня(по телефону). Зоя Ивановна, вы где?.. Ну всё! Я Ленина отпустила… Ну, конечно, я от вашего имени извинилась перед артистом… Мне его самой так жалко стало! Честное слово. Он такой дед смурной! Пришёл в павильон раньше всех, начал репетировать, залез на постамент! Я увидела – чуть со страху не умерла. А вообще, если честно, я вам не хотела говорить: никому эта туфта сейчас уже не нужна. Ленин – не Ленин. Было и проехало… Ну что, я зову всех в павильон?