Сон и Пепел

– Вы здесь один? – спросила я, видя, что коридор за спиной старика расширяется. Похоже, дальше начинались какие-то комнаты.

– Нет. Есть еще люди. Они прячутся в другом конце пещеры, в самом сердце горы. Там безопаснее.

– А даэвы?.. Вам отправляли на помощь трех воинов.

Старик странно на меня взглянул, отвернулся и сгорбился.

– Идем со мной.

Таща за собой клинок, который стал слишком тяжелым для его ослабевших рук, даэв пошел дальше по коридору. Всего несколько метров, и мы вошли в пещеру с высокими потолками, одна из стен которой была покрыта кадками с растениями. Слабые зеленые стебли клонились к полу, изгибаясь над краями чаш с землей. Здесь же находились лампы с соком глимы.

В центре пещеры имелся стол длиною в человеческий рост, который был завален различными склянками, сверкающими в золотом сиянии, маленькими свертками, конвертиками, некоторые из них были открыты, а их содержимое в виде высушенных листьев рассыпалось по деревянной поверхности и полу.

На другой стене висели три полки с книгами. Судя по корешкам, одна из них была отведена под хроники – четыре из пяти фолиантов покрывал слой пыли, и не составляло труда угадать, в каком именно велись последние записи.

Чуть дальше от полок обнаружился проход – похоже, именно отсюда тоннель уходил дальше в глубину. Неподалеку от темнеющего жерла коридора пол оказался чем-то заляпан, а из стены торчало четыре крюка с кандалами – по звеньям цепи вились мелкие, едва читаемые печати. Видимо, когда-то там держали ревенанта.

– Сколько вы здесь прячетесь? – постоянно оглядываясь, спросила я.

– Не знаю. Около двух недель. Я сбился со счета, – отозвался старик, копошась со склянками в углу.

– Вы не пробовали выйти днем?

– Пытались. Но они всегда узнают, когда вход в пещеру открывается. Выползают даже при свете дня.

Что ж, неудивительно. Монстры чуяли, что противник слаб, поэтому показывались даже в светлое время суток, когда их силы были гораздо скромнее.

Я подошла к полке с хрониками. После пробуждения они манили как никогда.

– Можно? – спросила разрешения я.

Даэв, едва обернувшись, махнул рукой. Я взяла с полки фолиант, зная, что вряд ли записи поведают мне историю событий королевств. Но это поселение с первого взгляда показалось мне необычным, поэтому я захотела лучше узнать его.

Но прежде чем прочитать хотя бы строчку, я увидела лист, что выглядывал между страниц. Я вытащила его, рассматривая портрет девушки. Мой портрет, выполненный чернилами.

В голове, словно рой пчел, закружили мысли.

– Вы тоже поклоняетесь Саре? – спросила я у незнакомца.

Старик обернулся. Подошел. Полы его мантии волочились по полу. Наряд стал для него большеватым, отчего старый див напоминал большую дряхлую птицу.

Даэв заглянул в рисунок.

– Нет. Люди в этом месте никому не поклоняются. Они слишком умны, – ответил он, жуя нижнюю губу. Его напряженный взгляд изучал портрет. – Все эти святые – лишь такие же существа, как остальные, разве что сумели запомниться, зачастую своей трагичной смертью. Чему тут поклоняться?

– И то верно, – согласилась я.

– Но эта девушка не мертва. Хотя и живой ее не назовешь, – пробормотал он, собираясь отойти.

– О чем вы? – вскинула я голову.

Старик замолчал, надолго задумавшись.

– Вряд ли мы выберемся отсюда, – пробормотал он себе под нос. – Она бывала у нас. Давно. Лет двадцать пять назад… Точно и не упомню. Лежала здесь, прям на том столе. Вся черная, с ног до головы в скверне. Не веришь мне? – неправильно истолковал мой взгляд старик. – И правильно, об этом никому не стоит знать.

Он покачал головой.

– Расскажите, – мой голос прозвучал сипло.

– Нет, – наотрез отказался он.

– Она была без сознания? Спала?

– Умирала.

– Вы же сказали, что она не мертва.

Старик досадливо поморщился, уже, видимо, жалея, что привел меня сюда.

– Какая теперь разница?

– Раз разницы никакой, и мы здесь умрем, значит, вы ничем не рискуете, – попыталась убедить его я. Скажи я ему сейчас, что являюсь той самой девушкой, вряд ли старик поверит мне. Скорее замкнется, и тогда информацию и клещами будет не вытянуть.

– Какая настырная! Ее принес с собой даэв. Явился один, тоже весь во тьме, только эта тьма была не снаружи… – Он поднял сухую ладонь, она замерла у моей груди. – А в самом сердце.

Я сглотнула.

– Мы лечили их несколько лет. Парень оправился, тьма изначально была его природой. А вот в ней… – Он ткнул в портрет. – Раньше ее не было и грамма. Светлая. А по виду будто искупалась в самой бездне.

– Что было дальше?

– А ничего. Он ушел и ее забрал. Мы ничем не могли помочь. Девушка заснула вечным сном. Ее тело жило, подпитываясь магией, только и всего. Подобно монстрам, что не живы и не мертвы. А душа уже тогда, наверное, отправилась к предкам. – Он тихо отошел, возвращаясь к своим склянкам.

А я осталась. Услышанное потрясало.

– Ее следовало похоронить.

– Но он не похоронил… – прошептала я самой себе. Все эти дни я думала о семье, зная, что моя гибель принесла им немало боли. Но, так или иначе, смерть позволяет отпустить и смириться, а надежда – нет. Терпеливо ждать моего пробуждения столько лет… подобное даже представить сложно.