Сон и Пепел (СИ)

Лишь когда я закрыла ставни, он заговорил с наигранной обидой:

— Ты даже не пришла меня навестить…

— Подумала, что ты предпочтешь отдохнуть. — Я быстро подошла к кровати и подняла обе книги с покрывала. Закрыв, убрала в дальний угол полки, на которой ровными рядами стояли другие сочинения.

Сделала это не задумавшись. Наверное, потому что не желала, чтобы брат задавал вопросы.

— Ты же знаешь, я полон энергии, даже весь день в пути не мог меня изнурить! — Несмотря на свои слова, Фредерик лег поперек постели, заложив руки за голову. Его что-то беспокоило.

— Что-то произошло в дороге? — спросила я, садясь на краешек кровати.

Смотрела внимательно, пытаясь уловить каждую эмоцию на его лице.

Он глубоко вздохнул.

— На самом деле ничего опасного. Наткнулись на оскверненную тьмой вещь — лопату могильщика. Мужчина использовал ее на протяжении многих лет. — Фредерик говорил хрипло, прикрыв глаза.

— И что она делала?

— Копала. Точнее, закапывала.

— Людей? — нахмурилась я. На самом деле вот такие проявления энергии из Серого мира, отнимали не мало жизней.

— Нет, петухов. — Выражение моего лица рассмешило дива. — Мужчина был божьим одуванчиком, пусть и занимался всю жизнь столь мрачной работой. Но теневая энергия требовала жертв и ухватилась за то, что могильщика будили крики петухов, не давая выспаться.

— Необычно, — заметила я.

— Еще как, — подтвердил он и замолчал. Улыбка с его лица бесследно исчезла. — Я получил письмо из дома.

Мысли о Долорес вновь дали о себе знать. Обычно я была куда смелее, но в этот раз старалась все тяжелые думы гнать прочь. Однако не получалось. Я постоянно вспоминала наше прощание, когда, изучая слабый вид старой женщины, я подумала, что, возможно, вижу ее в последний раз. В тот момент я не осознала всю глубину своих размышлений, а теперь боялась, что они окажутся пророческими.

— Отец в курсе разрушения реликвий в академии… — вдруг произнес Фредерик совсем не о том, чего я ожидала. — И он зол на то, что это продолжается столь долго. Может, мне стоило бы самому начать поиски?

— Думаю, этого он от тебя и добивается. Но пока ты только ученик, и он не вправе этого требовать. — подумав, сказала я. — Нельзя прыгнуть выше головы. Но я знаю, что, когда наступит время, твое имя будет не один раз записано в хрониках. Тебя запомнят.

Я произнесла это без каких-либо сомнений, уверенно. Но мои слова не слишком его убедили. Я уже давно полагала, что Фредерик рассказывал мне далеко не все, что происходило в его жизни. С тех пор, как отец стал все больше посвящать его в управление орденом, брат изменился.

— Я могу помочь. Снимешь ограничитель? — Не знаю, почему предложила это именно сейчас. Я так давно не влияла на его эмоции.

Брат быстро глянул на меня. Мужская рука поднялась, сначала касаясь шеи, а потом и витой цепочки. Вытащив из-под одежды голубой кристалл, увитый серебряными лозами металла, он несколько секунд задумчиво смотрел на ограничитель, когда-то сотворенный мною. Моим подарком был лишь осколок, а оправу див создал сам, своими руками.

Сложно предположить, сколько времени он в свое время на нее потратил, не став обращаться к мастеру.

— Только не заглядывай глубоко, — снимая цепочку, предупредил он.

— Не буду, — пообещала я. Я не касалась чувств дива уже больше двух лет, и поэтому подступалась осторожно. Остаться на поверхности чужих эмоций тоже требовало сил и концентрации. — Я лишь придам веры в себя. Никто не заметит.

Фредерик — наследник ордена Сорель. Ему нельзя проявлять слабость перед другими, особенно перед даэвами из нашей обители. Его отец тщательно за ним наблюдал и следил, чтобы брат соответствовал своему статусу.

Долорес часто хмурилась и осуждала то, как глава ордена воспитывает своего сына. Говорила, что он превращает его в свою же копию и отчасти это ее вина.

Див отложил ограничитель, оставив на покрывале неподалеку. И замер, когда я коснулась его пальцев.

Кожу закололо. Я ощутила легкую тень его нервозности. Отыскав в клубке эмоций нужное чувство, усилила его. Это заняло чуть больше минуты.

Фредерик шумно выдохнул. Его грудная клетка опала. Глаза оставались прикрыты, лицо просветлело.

— Не позволяй отрицательным чувствам завладевать собой. Чем больше о них думаешь, тем сильнее они становятся, и ты начинаешь сам себя изводить, Фредерик, — тихо, почти шепотом сказала я.

— Знаю, просто у меня не всегда получается, — так же негромко ответил он. Я смотрела на него, в душе радуясь, что смогла помочь.

— Со временем выйдет. Просто не пытайся заглянуть слишком далеко в будущее. Его ведь не предскажешь. Поэтому не надо мучить себя бесполезными опасениями.

Я поднялась на ноги, краем глаза заметив, что книги, среди которых я спрятала фолиант на древнем языке, теперь стояли неровно. Приблизившись, поправила корешки, пряча издание на фларканском еще глубже.

— Я все же попытаюсь расследовать это дело. Отец написал, что отправит в академию кого-то, чтобы провести проверку и быстрее во всем разобраться. Теневые…

В голове сразу вспыхнуло воспоминание нашей беседы с Мораном.

— Вдруг это не теневые дивы? — спросила его я, обернувшись.